Стихотворения - [21]

Как будто баба, а не бес…

Повойник в клетку после бабушки

Достался матери моей,

Чтобы когда печет калабушки,

Была проворней и милей…

Чтоб все в руках у ней спорилося,

Водились снохи и зятья,

Чтоб брага вовремя варилася,

Во время парилась кутья.

Чтоб ладились блины и пакулы,

Чтоб зря отец не колупал…

И долго матушка проплакала,

Когда повойничек пропал…

Сидит в нем бес под рукомойником

И только глянет: глазки врозь —

И молоко уж из подойника

В углу с залавка полилось…

Не видит мать, в глазах — что марево,

Отец с похмелья — только тронь…

Шипит-бежит в опечье варево,

И шею вытянул огонь…

Беда, страда, и с роду по роду

В углу один и тот же лик…

И как заснул, расправя бороду,

В руке отрепанный голик…

От чаши ль с горькою отравою,

От слез ли все в глазах мутит…

А в печке красный лебедь плавает,

И красный пух в трубу летит.

А возле печки, словно староста,

Пыхтит пузатый самовар

И, задыхался от ярости.

Курчавый выбивает пар…

Сцепилась клюшка с сковородником

И ни туда, и ни сюда —

И вот на лавку под угодником

Летит с блином сковорода…

С похмелья долгого и тяжкого

Отец зевнул и с лавки слез, —

Ему под мышкой за рубашкою

Лучинкою щекочет бес…

Глядит отец, что ночь ненастная,

И в лоб, как в дверь, стучит ладонь —

И на плечах рубаха красная,

Как на ветру в костре огонь…

И стол гремит пред ним посудою,

И встала на дыбы скамья —

Все в груду валится — под грудою

Лежит и ежится семья.

И кажется он нам разбойником,

Не борода — дремучий лес…

И кружит с бабкиным повойником,

И теребит порчину бес…

Так целый день, и только к вечеру,

Когда заря уйдет в овраг,

На стол поставит матка печево,

И теплотой дыхнет очаг…

Отец вздохнет, водой окатится

И даст — не в первый раз — зарок.

От щей с бараниной под матицу

Завьется голубой парок.

От плошки с гречневою кашею

Дух по избе, как с борозды,—

И снова над избенкой нашею

Зажгутся две больших звезды.

И вылезут на дух кузнечики

И застрекочут на светец,

И, больно мне сжимая плечики,

Ко мне подвинется отец…

Приляжет рядом и забулькает,

Заходит грудь, как жернова…

В углу у матери над люлькою

В дремоте сникнет голова…

И снятся мне всю ночь покойники,

И видится сквозь сон всю ночь,

Что вон висит на рукомойнике

Повойник бабушкин: точь-в-точь!..

<1925>

«Забота — счастье! Отдых — труд…»

Забота — счастье! Отдых — труд!

Пустить бы все напропалую:

Что в наше время берегут?

Нет, пусть уж дни мои бегут

От жалкой ссоры к поцелую!

Хотя беречь — не сбережешь.

И нищему подать бы проще

Судьбы полуистертый грош,

Когда от счастья только мощи,

А от любви осталась ложь!

Пойти б, как зверю — наугад!

Но разве лосю удалось бы

Забыть лосиху и лосят?

Нет, лучше слезы, ласки, просьбы,

Очаг — тепло и едкий чад!

<1927>

«Сегодня в ночь взошла луна…»

Сегодня в ночь взошла луна,

К земле склонившись, как к надгробью,

Точь-в-точь как ты, моя жена,

Когда ты смотришь исподлобья!..

Поля ж, как рукопись, лежат,

А лес, как юноша, вздыхает…

Чужие люди и не хают…

А тут свои не дорожат…

Ах, можно все простить, забыть:

Коварство, горечь и измену…

Любовь, как море, может быть,

А нету берега без пены!

А все же в берегах цветут,

Как косы в ласке, водоросли…

Все — ради счастья! — все ведь лгут

И каются все после, после!

Все можно, все забыть, простить,

И счастье даже лучше с тенью,

Когда нет верного решенья

Скакать козлом или грустить!

Но смерть, коль верная жена

В постели рядом даже снится,

Как эта скверная луна,

Которая всегда косится!

<1927>

«Если б жил я теперь не за Пресней…»

Если б жил я теперь не за Пресней,

Где труба заслонилась трубой,

Ах, вот если… еще бы раз если…

За ворота я вышел бы с песней

И расстался бы нежно с тобой!

Я ушел бы в туман на поляну

И легко перенес бы обман…

И подплыла б луна, как беляна…

И вспылала б звезда-талисман!

А теперь эти дни как оглобли!

Словно скрип от колес — эта жизнь!

Не навек ли тогда, не по гроб ли

Мы, не ведая слез, поклялись?

Кто же думал, что клятва — проклятье?

Кто же знал, что так лживы слова?

Что от нежного белого платья

На заплатки пойдут рукава?

Юность, юность! Залетная птица!

Аль уж бороду мне отпустить?

Аль уйти и ни с кем не проститься,

Оглянуться с пути и простить?

И страшусь я и жду сам развязки…

И беглец я, и… скорый гонец!

Так, у самой затейливой сказки

Нехороший бывает конец…

И когда я в глаза тебе гляну,

Не поймешь уж теперь… не поймешь,

Что луна на ущербе — беляна,

Аль из сердца исторгнутый нож?..

Ну и что ж? — Плакать тут, на народе,

Душу черпая с самого дна?

Всякий скажет: «Чудак или… вроде…

Видно, кость ему ломит к погоде,

И виски бередит седина!»

<1927>

«Да, разные пытки бывают…»

Да, разные пытки бывают!

Испанские, например, сапоги,

Которые сами слезают

И кожу с мясом сдирают с ноги.

Костры также в средневековье…

И все же вот бичеванье тоской,

Обманом и лживой любовью,

Страшной медлительностью колдовской!

Уж то ли бы русская плаха,

Молодцеватый палач и топор!

А, кажется, я бы без страха

Ему в глаза загляделся в упор!

Не дрогнул бы, кажется, бровью,

Под дыбою не исказил бы лица…

И все же вот пытки любовью

Не дотерпел, не пронес до конца!

Теперь ты, как прежде, украдкой

Не выглянешь, не пройдешь из угла…

Навеки суровая складка,

Судьбы расписка — на лбу пролегла!

Не сникнешь, как встарь, к изголовью,

А я не гляну в глаза, не дыша!

Сгорела на пытке любовью