Стихотворения и поэмы - [39]

Как сосны с пылу дровосек,

Сквозь меховую тишину,

Сквозь простоту уснувших рек

На город гнал весну.

Свисал и падал он точней,

Чем шаг под барабан,

Ворча ночною воркотней,

Светясь на стеклах, в желобах

Прохладных капель беготней.

Он вымыл крыши, как полы,

И в каждой свежесть занозил.

Тут огляделся — мир дремал,

Был город сделан мастерски:

Утесы впаяны в дома.

Пространства поворот

Блестел бескрайнею дугой.

Земля, как с Ноя, как с начала,

Лежала спящей мастерской,

Турбиной, вдвинутой в молчанье.

1923

2. ПОВСЮДУ РАННЕЕ УТРО

Свет льется, плавится задаром

Повсюду, и, в себя придя,

Он мирным падает пожаром

На сеть косящую дождя.

Прохожий, как спокойный чан,

Что налакался пива вволю,

Плывет по улице, урча,

Инстинкта вверенный контролю.

Мечты рассол в кастрюлях сна!

Скользит с глубоким постоянством

Такого ж утра крутизна

Над всей землей доокеанской.

Но дождь немирный моросит,

Пока богатый тонко спит.

Но цепенеет серый двор.

Лоскутья лиц. Трубач играет.

Постыло лязгает затвор

И пулю в череп забивает.

Он может спать, богач, еще, —

Смерть валит сыновей трущоб.

Еще толпится казни дым

От Рущука до Трафальгара

И роет истина ходы

В слоях огня и перегара,—

Но льется утро просто так,

Покой идет из всех отдушин,

Пусть я мечтатель, я простак,

Но к битвам я неравнодушен.

1925

3. РАВНОВЕСИЕ

Воскресных прогулок цветная плотва

Исполнена лучшей отваги.

Как птицы, проходят, плывут острова:

Крестовский, Петровский, Елагин.

Когда отмелькают кульки и платки,

Останется тоненький парус,

Ныряющий в горле высокой реки,

Да небо — за ярусом ярус.

Залив обрастает кипучей травой,

У паруса — парусный нрав,

Он ветреной хочет своей головой

Рискнуть, мелководье прорвав.

Но там, где граниту велели упасть, —

У ржавой воды и травы,—

От скуки оскалив беззубую пасть,

Сидят каменистые львы.

Они рассуждают, глаза опустив,

На слове слепом гарцуя,

О том, что пора бы почистить залив,

Что белая ночь не к лицу им.

Но там, где ворох акаций пахучих,

В кумирне — от моста направо,

Сам Будда сидит позолоченной тучей

И нюхает жженые травы.

Пустынной Монголии желтый студент,

Покинув углы общежитья,

Идет через ночи белесый брезент

В покатое Будды жилище.

Он входит и смотрит на жирный живот,

На плеч колокольных уклоны,

И львом каменистым в нем сердце встает,

Как парус на травах зеленых.

Будда грозится всевластьем своим…

Сюда, в этот северо-западный сон,

Сквозь жгучие жатвы, по льдинам седым

Каким колдовством занесен?

С крылатой улыбкой на тихом лице

Идет монгол от дверей:

«Неплохо работает гамбургский цех

Литейщиков-слесарей».

1926

4. ПРИВАЛ ИНВАЛИДОВ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Просто ли ветер или крик,

Просто захлопнутый дверью,

Обрубок улицы — тупик

Обрубки человечьи мерит.

Стакан доступен всем живым

В спокойном плеске кабака,

Но где ваши руки и ноги, вы,

К черту плывущие окорока?

Не с дерева летит кора

И крупно падает на мох —

Но отвечает ветеран:

«То был большой переполох,

Была нечистая игра!

Долой купцов и канцлеров

И горлодеров меченых,

Что взвешивают панцири

И трупы искалеченных.

Посеяв руки круто

В железе нестерпимом,

Мы ноги перепутали

С землей и ржавым дымом,

Как полагается в бою,

Чтоб стать собраньем тупиков,

Ползучей мебелью.

А мир, как алчный дровосек,

Стал больно лаком до калек,

Как ставнем бьет поверх голов —

Склони-ка ухо у дверей,

Шум катит подновленным:

То шарканье танков подковы серей,

То лязг воздушный и водный,

То хриплый дребезг батарей,

Летящих по бетону…

И с ними вровень мчится спрос

На всех, кто слеп, и глух, и прост.

С улыбками и трубками

Опять войдут за братом брат

В ночное шулерство гранат,

Чтоб здесь воссесть обрубками,

Захлопнутыми, бледными,—

Как мы у пьяного ведра,

Плюя в твой череп медный,

Нечистая игра!»

1924

5. «И мох и треск в гербах седых…»

И мох и треск в гербах седых,

Но пышны первенцы слепые,

А ветер отпевает их

Зернохранилища пустые.

Еще в барьерах скакуны

И крейсера и танки в тучах

Верны им, и под вой зурны

Им пляшет негр и вою учит.

Но лжет жена, и стар лакей,

Но книги, погреба и латы,

И новый Цезарь налегке

Уже под выведенной датой.

Средь лома молний молньям всем

Они не верят и смеются,

Что чайки, рея в высоте,

Вдруг флотом смерти обернутся.

1920

6. ЛИСТОПАД

Нечаянный ветер забыт — пропал.

Когда в листопад наилучший

Однажды плясала деревьев толпа

Хорошие были там сучья,

С такою корой, с таким завитком,

Что им позавидует мистик,

А рядом плясали, за комом ком,

Оттенков неведомых листья.

Так разнобумажно среди дач

Кружились между акаций,

Как будто бы в долг без отдачи

Швырял банкир ассигнации.

Был спор за ветер и за луну

У них — и всё вертелось,

Но я завоевывал лишь одну —

Мне тоже плясать хотелось.

Времена ушли. Среди леса тишь,

Ветер иной — не звончатый,

Но ты со мной — ты сидишь,

И наши споры не кончены.

То весела, то печальна ты,

Я переменчив вечно,

Мы жизнь покупаем не на фунты

И не в пилюлях аптечных.

Кто, не борясь и не состязаясь,

Одну лишь робость усвоил,

Тот не игрок, а досадный заяц,—

Загнать его — дело пустое.

Когда же за нами в лесу густом

Пускают собак в погоню,

Мы тоже кусаться умеем — притом

Кусаться с оттенком иронии.

Так пусть непогодами быт омыт —

Сердца поставим отвесней.

А если деревья не пляшут — мы

Сегодня им спляшем песней.

1925

7. КОГДА РАЗВОДЯТ МОСТЫ

Фонарь взошел над балок перестуком,

Он две стены с собою уволок,