Стихотворения и поэмы - [124]

На свете нет и не было сильнее

Вот этой правды. Ею жили мы!

1949

501. МЫС ДОНДРА

Вот оно — дыханье океана,

Вот он сам над берегом навис,

Бьет волна, взлетая пеной рваной,

Самый дальний, самый южный мыс!

И по черным валунам стекает

Струйками прозрачного огня,

Снежный блеск горит и не сгорает

В гривах волн, бегущих на меня.

Кроны пальм в неистовом наклоне,

Шаг еще — и в небо полетят,

Тьму веков волна шипит и стонет,

На песке горячем шелестя.

Предо мной, как в сновиденье странном,

Волнами изгложены, черны,

На песке лежат катамараны,

Старые рыбацкие челны.

Неизвестной северу породы,

Но родной тропическим волнам,

На таких ходили мореходы,

Когда молод был еще Адам.

Я смотрю на паруса и сети,

Даль уходит в голубой туман,

А вокруг коричневые дети

В свой родной играют океан.

Скатов волокут, и осьминогов,

И медуз, и маленьких акул,

В этом детстве, первобытно строгом,

Вместо песен — океана гул.

За рыбачьим за поселком малым

Вместо сказок — джунгли залегли,

Где слоны — как аспидные скалы,

Где цветы — как дикий сон земли.

Древних царств там призраки маячат,

Там вихары, храмы, города,

Зеленью замытые… Там скачут

Обезьян крикливые стада.

И сегодня на горе суровой

Весь Цейлон — чудес земных гора,

Как давно потерянный и снова

Людям уж не возвращенный рай.

Уж не лечь под пальмою беспечно,

Погрузившись в сладостный покой,

Жизнь сурова в джунглях человечьих,

Так же как и в джунглях за рекой.

Я пришел в горячий полдень душный

На истертый каменный карниз,

На мысу стоял я самом южном,

Дондра называют этот мыс.

Я стою на грани необычной,

Шум земли — он отошел, погас,

Слышу голос дали безграничной,

Океана вольного рассказ.

Тот рассказ в свою пустыню манит,

Где ни птицы нет, ни корабля,

Если плыть на юг, какая встанет

Первая навстречу мне земля?

— Будешь плыть сквозь бури и в тумане,

Месяцами будешь плыть, пока

Не зажжет полярное сиянье

Черных бездн у льдов материка.

А потом в шуршании зловещем

Гор плавучих встанет в сизой мгле

Берег Правды. Красный флаг заплещет

Над поселком Мирным на скале.

Вечный холод, вечное безмолвье,

Как пустыни белой белый гнев,—

Снег, что в пыль тончайшую размолот,

Взмыт пургой и мчит осатанев.

Точно дух земли обледенелой

В диком горе воет не со зла —

Той земли оплакивает тело,

Что зеленой некогда была.

Мчится он всё яростней, всё круче,

Много дней в крутящей тьме пройдет,

Прежде чем, неистовством измучен,

Он в бессилье навзничь упадет.

В тишине безжизненной, бесплодной,

Вновь лежит бескровная страна,

Вся тоской голодной и холодной,

Точно судорогой, сведена.

И над ней магнитной бури шквалы

В молниях невидимых, огне

Убивают радиосигналы

В ледяной небесной глубине.

Странные увидеть можно вещи

Надо льдов прибрежной полосой:

Айсберги, поднявшись в небо, блещут

Призрака причудливой красой.

По ночам полярные сиянья

В черном небе водят хоровод,

Краски, как живые изваянья,—

Словно небо красками поет.

Люди же в полярных одеяньях

Здесь проходят, лыжами скользя,

Темные глубины мирозданья

По-хозяйски в книги занося.

Дуя на озябнувшие руки,

Входят в теплый, скромный свой чертог

Смелые водители науки,

Ледяных водители дорог,

Летчики немыслимейшей трассы,

И радисты сказочных широт,

И для них, с полночным этим часом,

Как и дома, отдых настает.

С края света шлют до края света,

С антарктидских ледовитых плит,

К Северному полюсу приветы,

Где на льдине станция стоит.

Строгие на станции порядки,

Те порядки Арктикой зовут,

Там прочтут зимовщики в палатке,

Как на Южном полюсе живут.

И летит дорогою условной

Их ответ в далекий южный дом:

«Шлем привет. Сегодня мы в Верховный

Выборы на льдине проведем!»

…Марта день шестнадцатый сегодня,

Океан сияет, как стекло,

И глаза я к горизонту поднял —

Дальней птицы вспыхнуло крыло.

Ну конечно, нынче воскресенье…

Я невольно вспомнил в этот час:

В Антарктиде новый день весенний,

День пришел и в Арктику сейчас.

Пальмы веерами надо мною,

И брамин, он худ, высок и прям,

Над травой поросшею стеною

Плачется, жалея мертвый храм.

Кто ж его разрушил? Португальцы,

Лет уже четыреста назад…

И жреца слабеющие пальцы,

Как веками, четками шуршат.

Паруса над зыбью вод маячат,

Полон день заботы и трудов,

На мысу бьют палками рыбачки

Волокно кокосовых плодов.

Сеть плетут — она прочней нейлона,

Не по тропам в пальмовом саду,

Я иду уже не по Цейлону —

Я страной Советскою иду.

Мартовской землею сине-черной,

По снегам, где лыжню провожу,

С горцем я иду тропою горной,

С лесорубом лесом прохожу.

Я иду песками и торцами,

Прохожу великою Москвой,

Над Невой — заводами, дворцами,

Антарктидой, Арктикой живой.

Вижу облик родины красивой,

Сильной, доброй, радостной, большой,

Имена я вижу справедливых,

Смелых, честных сердцем и душой.

Имена строителей, героев,

Партии большие имена,

И людей обычного покроя,

Чьи дела приветствует страна.

Выбирает их в Совет Верховный

Тот народ, какого нет мудрей,

И народного доверья волны

Выше волн построенных морей.

В Ленинграде в бюллетене встанет

Имя, многим ясное без слов,—

Бригадир монтажников «Светланы»,

Ленинградка с невских берегов.

В Арктике, на станции, на льдине,

В Антарктиде, в Мирном, в этот день

Рады Емельянцевой Галине,

Что в полярный входит бюллетень.

На Неве и в Арктике погожей,

Антарктиды белой на краю,

С ней мое соседит имя тоже,

Я же у экватора стою…