Стихотворения и поэмы - [24]

Словно вязнут в паутине,

Тянутся верблюды в путь.

Сохнет кровь, воды не стало,

Плащ накинут как попало,

Мало жить осталось, мало, —

            Не вздохнуть!

Простирают руки, плачут —

Пальмы впереди маячат,

Зебры молодые скачут,

Берег влагой напоен…

Счастье? Муки? Жизни чудо,

Мерный, тихий шаг верблюда,

Холмиков песчаных груда,

           Жажды сон.

Между 1922 и 1924

73. «В лесной глуши, где только след звериный…» © Перевод Б. Турганов

В лесной глуши, где только след звериный,

Где строй стволов недвижен и жесток,

Вдруг неба виден проблеск — нежно-синий,

Как милый взор. Вокруг — ветвей поток,

Гуденье сосен, будто вой эринний,

Ворчанье злобной рыси, молоток

Седого дятла. В этой мгле пустынной

Так славно встретить тихий уголок,

Приют чудесный мира и покоя,

Где лишь порой изменчивой толпою

Струится тучек серебристый дым.

Так ты, искусство, и во мраке бурном

Сияешь мыслям и сердцам людским, —

В грозовом море светочем лазурным.

1923 или 1924

74. ГАННУСЯ © Перевод Б. Турганов

1

Под небом гулким, словно под шатром,

Где ходит ветер, теплый и румяный,

Они возводят этот светлый дом,

Простые — незаметные — титаны.

Щеглы порхают. Воробьи в кустах

Чирикают задорно и бессвязно.

Ганнуся с малым узелком в руках!

Давно не улыбалась ты так ясно.

Кипит работа. Пилы горячи,

И каменщики, в фартуках, рядами,

Как бы в игре веселой, кирпичи

Передают проворными руками.

И в хаосе раскиданных столбов,

Меж досок, щебня и пахучей глины

Порыв могучий зазвучать готов,

Как будто клич весенний, лебединый.

Рубанок свой наладив, дед Мартын

Рассказ нехитрый тянет бесконечно.

И вдруг среди работников один

В глаза Ганнусе глянул так сердечно.

Высокий, стройный. Вьется чуб густой.

Лишь кинул взгляд — у бедной сердце пьяно.

Гармоника вздыхает под рукой,

А голос — ветер, теплый и румяный.

2

Вечерами не всё затихает:

Тени бродят, звучат голоса.

У Ганнуси распалась коса —

Знать, ее домовик расплетает.

Кто-то хочет шаги приглушить,

И Рябко сразу выставил уши.

«Цыть, Рябенький, цыть!»

Весна убаюкала души.

3

Притомилась Ганнуся, но всё же

Башмачок на траву не спадет…

…Натянув розоватые вожжи,

В небе утро встает.

Новый день, и порыв, и заботы,

Вырастает, смеется наш дом,—

И смешались любовь и работа

Под прозрачным и гулким шатром.

4

— Наш дом растет всё выше, выше,

И окна светом залиты, —

Из камня он до самой крыши

И звонкой, точно медь, мечты.

Ганнуся! Лестницей крутою

Взбежим и поглядим вокруг!

Челны над вольною водою,

И зеленеет пышный луг.

Плуги в полях, и ко́ней ржанье,

И человечьи голоса, —

Как моря дальнего дыханье,

Вдруг жаркий ветер поднялся.

И дым валит стеною плотной,

И трубы высятся кругом, —

И белоснежные полотна

Для наших девушек мы ткем.

Ганнуся! Где ты? Братья! Сестры!

Дом этот — наш! Не твой, не мой!

И так понятно всё и просто —

Гармоники веселый строй.

1923–1924

75. «Пришла зима, и замело дороги…» © Перевод М. Зенкевич

Пришла зима, и замело дороги.

Друг к дружке жмутся хаты в тишине.

В амбары спрятан урожай убогий.

Мороз узоры пишет на окне.

Несчастен тот, кто под пургою вьюжной

Идет один, в молчанье, без пути:

Лишь с дружной песней, лишь толпою дружной

Пустыни мира можем мы пройти.

И в час, когда роняют пух свой белый

Павлины снежные в глухой тиши,

Я выхожу на дворик онемелый —

И радость озаряет глубь души.

Ведь по дороге, с сумками, с мешками,

Под крик веселый, песни и галдеж,

В простор широкий неуклонно, прямо

Идет, перекликаясь, молодежь.

Искали прежде истин Пифагоры,

И для жрецов горел огонь наук, —

Теперь, как новь, вселенские просторы

Распахивает деревенский плуг.

И целину поднимет не напрасно

Микула новый — зацветет земля,

И, словно гибкий стан златопоясный,

Хлебами заволнуются поля.

Идут, идут… А на пороге хаты

Старуха мать взмахнула рукавом…

И падает, пушистый и косматый,

Обильный снег над дремлющим селом.

<1924>

76. «Сбирают светлый, золотистый мед…» © Перевод В. Цвелёв

Сбирают светлый, золотистый мед

Прозрачные и радостные пчелы.

Взгляни, прохожий, и ступай вперед —

На улицу, на площадь, в лес и долы.

Неси в свой улей разум, кровь и плоть.

Таких, как ты, идут мильоны смелых,

Чтоб землю напоследок расколоть

На да и нет, на красных и на белых.

<1924>

77. «Следы копыт укрыло снежной дымкой…» © Перевод Б. Турганов

Следы копыт укрыло снежной дымкой,

Повисли ветви, ждут, оцепенев,

И ветер, пролетая невидимкой,

Колышет мертвые тела дерев.

И тени переходят под скрипенье

Осин, одетых ледяной корой,

И мнится жизнь — одной неясной тенью.

И сразу — искр неудержимый рой.

Там поезд мчится с грохотом и свистом,

Сверкая рдяно в далях снеговых…

Кому ж поверить? Искрам золотистым

Иль седине осин, осин глухих?

1924

78. «Шумит, и шепчет, и тревожит…» © Перевод М. Комиссарова

Шумит, и шепчет, и тревожит

Неровный дождь из-за угла,

А в сердце — летний день погожий,

Тропинкой девушка прошла.

И сенокоса перезвоны,

И золотистые коржи,

И свежий дух копны зеленой,

Полынь и кашка вдоль межи.

1924

79. «Как внимательный охотник…» © Перевод Б. Турганов

Как внимательный охотник,

Зверобой неукротимый,

Поседелый следопыт

Приникает теплым ухом,

Чтобы дальний шум расслышать,

К лону матери-земли, —

Так и ты, поэт, упорно

Отголоски жизни слушай,

Ритмы новые лови,

И приливы, и отливы,

Хаос линий, дым исканий

В панцирь мысли затяни.

Как бестрепетную руку