Стихотворения и поэмы - [23]

Им безнадежно шлет свои призывы.

Плащи в пыли, засечки на клинках,

В мечтах давно уж нет былого блеска,

Но всё глядят, с надеждою в глазах,

Как в вышине алеет занавеска.

1922

61. «Ветвистый дуб, угрюмый и суровый…» © Перевод В. Бугаевский

Ветвистый дуб, угрюмый и суровый,

Столетний дом укрыл шатром густым.

Остановиться б, привязать гнедого

И поклониться образам святым!

Рекою желтой и неторопливой

Тропа течет, небес не отразив.

Могучий дуб, хоть ты листвой шумливой

Ответь на несказанный мой призыв!

Певунья ласточка под крышей где-то

Гнездо свивает, в чаще зверь завыл…

И сердцу снится, что тропой вот этой

Айвенго в город на турнир спешил.

1922

62. «Поэт! Ты будь своим судьею…» © Перевод Б. Турганов

Поэт! Ты будь своим судьею:

Когда тоска и ночь в груди,

Возвысься над самим собою,

И суд твори, не знай покоя,

И не прощай, и осуди.

Придут свидетели, вставая

Со дна испуганной души, —

И ты ей скажешь: в мир без края

Ступай, нигде не отдыхая,

И, согрешивши, не греши.

1922

63. «Все умерли — а об одном скорблю я!..» © Перевод Ю. Саенко

Все умерли — а об одном скорблю я!

Не прогнусавил ничего дьячок,

И поп с оплатой молча согласился,

Не голосили бабы, детвора

Над вырытой могилой.

                                       В синем небе

Два коршуна висели недвижимо,

И даль была пустынна. Вот и всё.

Он был иль нет? В последних белых астрах —

Предчувствие сверкающих снегов.

Я положил бы их у изголовья,

Я плакал бы, когда б не показалось,

Что я себя — себя же хороню.

1922

64. «В горах, среди камней и ледников…» © Перевод Н. Ушаков

В горах, среди камней и ледников,

Над девственным высокогорным краем

Одну мы только хижину встречаем —

Приют охотников, гнездо орлов.

Господень гнев, метелью подстрекаем,

Грохочет в безднах, грозен и суров, —

А мы сидим, и вот шашлык готов,

Мы пьем вино и в шахматы играем.

Когда-то, так нам рассказал поэт,

В жилье таком же отдыхал Манфред,

С Непобедимым вновь готовясь биться.

И мы — лишь день забрезжит молодой —

Пойдем со смертью в шахматы сразиться,

Ведомые гранитною тропой.

1922

65. «В субботу плещет море, и дельфины…» © Перевод Б. Турганов

«Пісні не народ складає, а морськії люди. В суботу грає море; на море випливають морськії люди, що половина чоловіка, а половина риби, випливають і співають усяких пісень, а чумаки стоять на березі та й учаться».

Із етнографічних записів.[18]

В субботу плещет море, и дельфины,

Купаясь в пене, выгибают спины,

И за туманом — чаек голоса,

И молятся безмолвно паруса.

Волы стоят, рога уперши в землю,

И не ревут, волнам прибоя внемля,

И не идут домой. А чумаки

Сердцами вдаль уносятся, легки.

Тогда из моря выплывают люди:

С хвостами рыб, но с человечьей грудью

И головой. И песни их звучат,

Как трубный клич, пронзающий закат.

В субботний час среди морской равнины

Она возникла, песня Украины,

И в море дальнее — в субботний час —

Она зовет и увлекает нас.

1922 или 1923

66. «Нет! Не казарма — день грядущий…» © Перевод Б. Турганов

Нет! Не казарма — день грядущий,

И не цементный коридор!

Недаром светит нам сквозь тучи

Огненноокий метеор —

И он земли коснется нашей,

И мир предстанет голубым

От золотых кремлевских башен

До нив, где спит железный Рим.

1923

67. «Чуть светит дремлющая плошка…» © Перевод Ю. Саенко

Чуть светит дремлющая плошка

В холодной горнице ночной.

И ветер в синее окошко

Стучит студеною рукой.

Под прохудившейся рогожкой

Лицо старушечье видать.

       То сына

       Ожидает мать.

1923

68. «Ты не дашь мне теперь заснуть…» © Перевод Ю. Саенко

Ты не дашь мне теперь заснуть,

Мальчуган на фастовском вокзале!

Устилайте, поэты, путь

Снегом азалий, —

Я не стану из кубка тянуть

Настойку на идеале.

Мне другое худая грудь

И глаза сказали.

Как голодным огнем, меня жгли

Эти черненькие глазенки.

Поезда свистели вдали,

Спекулянтки смеялись звонко.

Он сказал мне: «Мы с мамой пришли…

Маму жду…» Он стоял в сторонке.

Тварьки серенькие ползли

По лицу ребенка.

1923

69–72. ПОПУГАЙ © Перевод В. Бугаевский

Старый попугай сидел на шарманке и клювом вытягивал билетики — «счастье»…

1

Там, где алые голуби воруют

Египетскую крупную пшеницу

И высятся горы мешков и пакетов,

Я сижу с продавцом бананов,

И море касается наших

От солнца черных ног.

Каирский табак — наилучший,

У женщин греховные взоры

                    и стройные ноги,

И вообще — весело жить!

Весело видеть в каждом движенье

Сокрытую силу жизни,

Весело слышать шум людского

                                и божьего моря,

Расхваливать каирский табак,

И врать безбожно о своих удачах,

И слушать голос попугая,

Что, взгромоздясь на мое плечо,

Меня же дураком обзывает!

2

Как сизо-розовое пламя,

Взметнулись голуби кругом.

Сады в цвету — и мы сердцами,

Как будто в сказке, расцветем!

Иль из заката золотого

Приладим парус для челна,

Иль поцелуй той, чернобровой,

Нас опьянит сильней вина,

Или обманем взором ясным,

Ну как оленя зверолов,

Того купца с тюрбаном красным,

Что сам нас обмануть готов?

3

Хамсина пыль всю даль затмила,

В тумане желтом берег Нила,

Феллахи спят, и снится им,

Как вьется над Сахарой милой

Слепящий нестерпимый дым.

Паши и жни, весь век работай,

Молись, чтоб землю Нил вспоил,

Но знай, чем кончатся заботы:

Нас всех проглотит черноротый

Неумолимый крокодил.

4

Разгулялся ветер синий

По измученной пустыне,