Стихотворения и поэмы - [24]

Шрифт
Интервал

Обрушишься, как труп, стремительно и сразу,
Когда из темноты, внезапно, за тобой
Покажется ревя прожектор одноглазый.

2. «Спят победившие, что им в победе?..»

… И в глазах у всей столицы
Петушок вспорхнул со спицы,
К колеснице полетел
И царю на темя сел,
Встрепенулся, клюнул в темя
И взвился…

Пушкин, «Сказка о золотом Петушке»

Спят победившие, что им в победе?
Подле солдата голодная мать…
Рокотом трубным и голосом меди
Будут столетия их прославлять.
Кто ж это тайно по городу бродит
В мантии рваной, с дырявым лицом?
Мстит крестами и мелом обводит
Камень за камнем, дворец за дворцом…
Или считает хозяин кровавый
Пришлых наследников в мутную рань —
Дерзких правителей из-за заставы,
Сброд разночинный, фабричную рвань…
— «Выпито, съедено все государство,
Все потерял я, а сколько имел…
В черной дыре мое пышное царство,
В низком подвале средь тлеющих тел.
Что ж, и последних пора уничтожить, —
Город мятежников, город Не Тронь;
Яд не поможет, железо поможет,
А не поможет — поможет огонь!
Будут вам вопли, и стоны, и скрежет,
Будет набат колокольный в ночи!
Радуйтесь! Всех, кого нож не дорежет,
Жалую властью своей в палачи!» —
Спят победившие, спят, не услышат,
Сломлены сном, как трухлявая трость…
Только петух запевает на крыше,
С дальней слободки непрошеный гость.
Слушай, бессонная красная птица,
Сторож, дозорный, патруль, часовой!
В цепкие руки попала столица —
Вот он колдует, не мертвый, живой…
Трижды пропой! Прокричи свое время!
Сядь ему на плечи, бей, что есть сил
Клювом колючим в плешивое темя, —
Криком пронзительным, взмахами крыл
Дальше гони его — пусть в агонии,
Ветром взметенный, уносится прочь,
Дальше, все дальше по дебрям России,
В страшную, в черную, в вечную ночь!

3. «Играет медь. Идут полки…»

Играет медь. Идут полки.
Веселый ветер рвет знамена.
Пылайте, алые значки!
Бунтуй, бунтуй, неугомонный!
По слову дерзких бедняков,
Мечтателей, безумцев книжных,
Здесь в силу воплотилась кровь,
И солнце встало неподвижно.
А ветер с моря сердце рвет
Пустой и суетной надеждой,
И медь торжественно поет,
Как смерть проста и неизбежна.
<Декабрь 1921 — май 1922>

«О, Революция, о, Книга между книг!..»

О, Революция, о, Книга между книг!
Слепили кровь и грязь заветные страницы
И, как набат, звучит твой яростный язык,
Но нет учителя и некому учиться.
Не в зареве домов, за письменным столом, —
На темной площади под барабанным боем
Мы книгу грозную, как знамя, понесем,
Но святотатственно ее мы не раскроем.
Какая истина в твоей неправде есть?
Пустыня странствия нам суждена какая?
Сквозь мертвые пески, сквозь Голод, Славу, Месть
Придем ли наконец к вратам нетленным рая?
Но все уже равно. Блистательной судьбы
Не избежать стране, тобой благословенной.
О, как счастливы мы! Как нищи! Как слабы!
Счастливей не было и нет во всей вселенной!
<28 марта — апреля 1921>

«Строитель великого братства…»

Строитель великого братства,
Ты можешь довериться нам.
Мы знаем, — молчи, не лукавствуй! —
На крови построится храм.
Огромные здесь расстоянья
И люди здесь редко живут,
Не глиной скрепляются зданья,
Не камень в основу кладут.
И скажут веселые внуки:
«Все это уж было не раз;
Железные надобны руки
И зоркий, уверенный глаз».
<15 октября 1922>

«Смешалось все. Года войны…»

Смешалось все. Года войны…
Губительные дни разгрома…
И память царственной страны —
Испепеленная солома.
Но усмиряет день за днем
Слепых и помнящих обиды,
И с тайным ропотом кладем
Мы кирпичи для пирамиды.
Умрем, развеемся, как прах,
Как пыль людской каменоломни, —
Чтоб силой грозною в веках
Воздвигся памятник огромный!
И вот лопаты землю бьют
В ночи душистой и весенней,
И ограждает рабский труд
Стена колючих заграждений.
<23–29 июля 1921 >

Баллада о беглеце

У власти тысячи рук
И два лица.
У власти тысячи верных слуг
И разведчикам нет конца.
Дверь тюрьмы,
Крепкий засов…
Но тайное слово знаем мы…
Тот, кому надо бежать, — бежит,
Всякий засов для него открыт.
У власти тысячи рук
И два лица.
У власти тысячи верных слуг,
Но больше друзей у беглеца.
Ветер за ним
Закрывает дверь,
Вьюга за ним
Заметает след,
Эхо ему
Говорит, где враг,
Дерзость дает ему легкий шаг.
У власти тысячи рук,
Как Божье око, она зорка.
У власти тысячи верных слуг,
Но город — не шахматная доска.
Не одна тысяча улиц в нем,
Не один на каждой улице дом.
В каждом доме не один вход —
Кто выйдет, а кто войдет!
На красного зверя назначен лов,
Охотников много, и много псов,
Охотнику способ любой хорош —
Капкан или пуля, облава иль нож,
Но зверь благородный, его не возьмешь.
И рыщут собаки, а люди ждут —
Догонят, поймают, возьмут, не возьмут…
Дурная охота! Плохая игра.
Сегодня все то же, что было вчера, —
Холодное место, пустая нора…
У власти тысячи рук,
И ей покорна страна,
У власти тысячи верных слуг,
И страхом и карой владеет она.
А в городе шепот, за вестью весть —
Убежище верное в городе есть…
Шныряет разведчик, патруль стоит,
Но тот, кому надо скрываться, скрыт.
Затем, что из дома в соседний дом,
Из сердца в сердце мы молча ведем
Веселого дружества тайную сеть,
Ее не нащупать и не подсмотреть!
У власти тысяча рук
И не один пулемет,
У власти тысяча верных слуг,
Но тот, кому надо уйти, — уйдет.
На Север,
На Запад,
На Юг,
На Восток
Дорога свободна, и мир широк.
<22 марта 1922>

Sterbstadt

К. Федину


Еще от автора Елизавета Григорьевна Полонская
Города и встречи. Книга воспоминаний

Поэтесса и переводчица Елизавета Григорьевна Полонская (1890–1969) повидала в своей жизни немало: детство провела в Двинске и в Лодзи, участвовала в революционном движении, была в парижской эмиграции, получила медицинское образование и принимала участие в Первой мировой войне в качестве врача, видела революционный Петербург, входила в литературную группу «Серапионовы братья» (М. Зощенко, Вс. Иванов, В. Каверин, Л. Лунц, Н. Тихонов и др.) и т. д. Описывающая все это ее мемуарная книга «Города и встречи» фрагментарно печаталась на страницах журналов и сборников, а теперь впервые выходит в полном виде.


Из книги «Встречи»

Елизавета Григорьевна Полонская (1890–1969) — известный советский поэт и переводчик, автор многих сборников стихов и прозы — последние годы своей жизни работала над большой книгой воспоминаний «Встречи», охватывающей период от первой русской революции 1905 года до тридцатых годов. Тяжелая болезнь помешала Полонской полностью осуществить свой замысел. Главы из книги «Встречи» печатались в журналах, в различных сборниках воспоминаний; их высоко оценили друзья Полонской — К. Чуковский, Н. Тихонов, И. Эренбург, К. Федин, В. Каверин.


Рекомендуем почитать
Стихотворения и поэмы

Глеб Семёнов, замечательный петербургский поэт второй половины XX века, стал своего рода легендой. Из его знаменитых литобъединений вышло много прославившихся впоследствии поэтов и прозаиков, людей, определивших лицо петербургской культуры 1960—1970-х годов. Глеб Семёнов стал для них, для всей нашей литературы одной из важнейших связующих нитей с искусством прошлого.Вместе с тем собственно поэзия Глеба Семёнова остается практически неизвестной читателю. При его жизни выходили сборники, серьезно изуродованные редакцией и цензурой; особый живой голос поэта так и не стал реальностью за рамками узкого круга его друзей и учеников.


Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера

«Бука русской литературы», «футуристический иезуит слова», Алексей Крученых — одна из ключевых фигур и, пожалуй, самый последовательный в своих радикальных устремлениях деятель русского авангарда.В настоящее издание включены произведения А.Е. Крученых, опубликованные автором в персональных и коллективных сборниках, а также в периодических изданиях в период с 1910 по 1930 г. Всего в издание вошло 365 текстов. Издание состоит из четырех разделов: «Стихотворения», «Поэмы», «Романы», текст оперы «Победа над солнцем».