Стихотворения и поэмы - [65]

Шрифт
Интервал

                             приколот
знак
         армии миллионной
Ленинского комсомола.
Ей на три ступени хочется
прыгнуть,
                    смеяться громко…
Ну, что вы!
                       Она работница!
Девушка,
                   а не девчонка!
Апрель.
                 На улице оттепель,
зима
         в весну
                        переделывается.
И воробьям
                    легко теперь —
летят на каждое деревце.
Она переходит улицу.
Есть у нее желание
еще посмотреть
                             лицом к лицу
краснокирпичное здание.
Оно разрушено,
                             скомкано,
военной страдой обглодано,
но сколько юного,
                               громкого
зданию этому отдано!
Сколько с ним в жизни связано
трудом и огнем воспетого!
Всей жизнью
                       она обязана
славе здания этого.
Стоит она,
                   снова и снова
читает слова позолоченные:
«Здесь
               в августе сорок второго
вооружались рабочие».
Читай и смотри:
                            из здания
выходят твои ровесники,
сдавшие испытание,
торжественные
                              ремесленники.
Идете вы,
                   смена старшего
великого поколения,
рабочего класса нашего
следующее
                         пополнение.
Не видите вы —
                           за вами
с улыбкой следят,
                                 не строго,
и провожают словами:
«Счастливая вам дорога!»
Учитель глядит с волнением,
на площади
                       вас выискивая.
Идете вы
                 по направлению
летящей руки
                          Дзержинского.
Вот вы у завода замерли,
остановились снова,
даты побед
                      на мраморе
читаете
               слово в слово.
Стена у завода светится
славой гвардейским ротам.
В ней вписан
                       победной лестницей
твой путь
               к проходным воротам.
Учитель
               следит за тобою,
мастер
               тридцатилетний.
Ты стала
                 его судьбою,
явью,
              мечтой заветной.
Он на комсомольском собрании
был прерван
                       снарядным свистом,
он в бой из этого здания
выступил коммунистом.
Вы часть его сердца
                                      братского,
вы юность его народа,
комсомол
                   Сталинградского
тракторного завода.
Идите с его решением
без сомнений и оступи,
в вас видит он
                             продолжение
своей
          комсомольской
                                            поступи.
Дерзайте, страны новаторы,
всей молодостью
                                  ударьте!
В комсомольском характере —
вечная
             юность
                              партии.
Учителю многое помнится.
На груди его
                       молодо
залита
               золотом солнца
звезда
            геройского
                                 золота.
Следит он за взлетом
                                     вольного
пути твоего
                     неблизкого —
к заводу
                  от дома школьного,
через площадь Дзержинского.
Так партия непобедимая,
сметая врагов и трудности,
смотрит,
                как мать любимая,
за комсомольской юностью.
Так смена смене идет
в строю,
куда показал Ильич рукой,
с великою эстафетою —
к жизни
              коммунистической.
7. КЛЮЧ ЖИЗНИ
Завод мой,
                     как мне тебя не помнить!
Тяжелые,
                   в стальной синеве,
маслом пахнущие ладони
меня погладили по голове.
Завод мой,
                    твои рабочие руки
поднимали меня,
                               несли.
Ты открывал мне свои науки,
летопись сталинградской земли.
Меня, безотцовщину боевую,
сироту гражданской войны,
встретили,
                       выстроились вкруговую
и допросили твои сыны.
«Можешь?» — спросили.
«Могу!» — ответил
и плыл за Волгу
                             в тесном кругу.
«Хлеб любишь?»
                         — «Больше всего на свете!»
— «А без хлеба можешь?»
                                               — «Могу!»
— «А можешь?»
                              И я обдирал коленки.
«А спрыгнешь с третьего этажа?»
Я сжал кулаки,
                         прислонился к стенке.
«Ну, попробуй!» —
                                 сказал, дрожа.
Они заглянули в глаза мне твердо,
потрогали ребра
                                и кулаки.
«Будешь с нами!» —
                                        сказали гордо.
И мы пустились наперегонки.
Ветер мечется пыльный.
                                               Волга
к маслянистой воде звала.
Над домами всего поселка
небо, нагретое добела.
Мимо Дзержинского,
                                      наглядеться
на то,
                  как беспредельна земля,
бежало босоногое детство,
пятками бронзовыми пыля.
По оврагам и подвалам —
                                               в разведке,
к Мечетке, подпрыгивая на ходу,
детство
                первенца пятилетки
выбегало
                 в тридцатом году.
К первому льду,
                              зазвенев коньками,
к первым арбузам
                                летало вскачь.
Ворота отмерив пятью шагами,
с утра гоняло футбольный мяч.
За первый трактор
                                 оно в тревоге.
На митинге,
                         дожидаясь конца,

Рекомендуем почитать
Стихотворения и поэмы

В книге широко представлено творчество поэта-романтика Михаила Светлова: его задушевная и многозвучная, столь любимая советским читателем лирика, в которой сочетаются и высокий пафос, и грусть, и юмор. Кроме стихотворений, печатавшихся в различных сборниках Светлова, в книгу вошло несколько десятков стихотворений, опубликованных в газетах и журналах двадцатых — тридцатых годов и фактически забытых, а также новые, еще неизвестные читателю стихи.


Белорусские поэты

В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.


Стихотворения и поэмы

Основоположник критического реализма в грузинской литературе Илья Чавчавадзе (1837–1907) был выдающимся представителем национально-освободительной борьбы своего народа.Его литературное наследие содержит классические образцы поэзии и прозы, драматургии и критики, филологических разысканий и публицистики.Большой мастер стиха, впитавшего в себя красочность и гибкость народно-поэтических форм, Илья Чавчавадзе был непримиримым врагом самодержавия и крепостнического строя, певцом социальной свободы.Настоящее издание охватывает наиболее значительную часть поэтического наследия Ильи Чавчавадзе.Переводы его произведений принадлежат Н. Заболоцкому, В. Державину, А. Тарковскому, Вс. Рождественскому, С. Шервинскому, В. Шефнеру и другим известным русским поэтам-переводчикам.


Лебединый стан

Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)