Стихотворения и поэмы - [43]

Тёмный намёк принял дьявол весьма благосклонно.

— Не богохульствуй! — кричали они на Него. —

Мы, иудеи, имеем Отца одного —

Господа Бога!.. — Христос им ответствовал строго:

— Это не ложь! Я пришёл к вам от Господа Бога

И говорю вам, как гром среди ясного дня,

Но не желаете вы даже слышать Меня.

Истинно, истинно всем говорю до едина:

Если б имели Отца, то имели бы Сына.

Дьявол отец ваш. И знайте: когда сей отец

Ложь говорит, он своё говорит, ибо лжец.

Лжец и отец всякой лжи и любого сомненья!.. —

Громко вопя, фарисеи взялись за каменья —

Окаменели их руки, и сами они

Окаменели, но вечно остались в тени.

Враг оценил и Христа, и Его милосердье:

— Ну, ничего. Это всё-таки тоже бессмертье… —

Только Фома размышлял в стороне: — Ей-же-ей!

Что это значит? Он матери старше своей!.. —

Глухо об этом рыдали народные хоры,

И рокотали речные долины и горы.

Имя Христа излетало, как голубь, из уст.

Слава Его распускалась, как розовый куст.

Зависть и злоба, как чёрные свечи, зияли.

Он проходил — и следы Его долго сияли.

И навсегда превращались в святые места.

Он проходил — и везде узнавали Христа.

Тихие розы шипами Его задевали,

Старые женщины руки Ему целовали

И восклицали, извилистым сердцем любя:

— Благословенны сосцы, что питали Тебя!..—

Праздная площадь полна ликованья и гула.

Сблизились люди, но близко и зависть шагнула,

В тесной молве, как глухая крапива, ожгла.

Вдруг Он почувствовал: часть Его силы ушла.

Остановился Христос во мгновение ока:

Площадь мала, а народное море широко.

Остановился и взором окинул людей:

— Кто-то сейчас прикоснулся к одежде Моей!..—

То не волна проходящую лодку хватает,

То не медведица сладкую борть обирает,

То не слеза точку смысла смывает с листа, —

Это вдова прикоснулась к одежде Христа

И первый раз в голубые глаза поглядела

И прошептала, как будто сова пролетела:

— Я прикоснулась к священной одежде Твоей,

Ибо хотела по вере убогой своей

Через неё исцелить дорогое дитяти,

Что умирает сейчас на холодной полати…—

Солнце и месяц стояли в святых небесах.

Вера и слёзы сверкали в безумных глазах.

Сын человеческий молвил: — Счастливая мати!

Верой своей ты спасла дорогое дитяти.

Он уже встал и стоит у раскрытых дверей

И прогоняет ворон помаваньем бровей… —

Смолк Его голос. И только на дальней полати

Старость седая звала свою смерть, как дитяти.

То не сова обронила перо на лету —

То благодарная мать поклонилась Христу…

Он говорил о смиренье земном и небесном,

Как о чудесном цветке, никому не известном.

— Много желающих в райские кущи войти

И за вратами блаженных покой обрести.

Мало желанья, нужна благочестная вера.

Чистая вера — вот самая тонкая мера.

Много толпится идущих за Мною вослед.

Все не войдут — слишком узок блаженный просвет.

Слушал народ и созвучно кивал головами,

Словно морская равнина играла волнами.

Рокот народа сулил переменные дни.

Близкие люди шепнули: — Учитель, взгляни!

Вон Твоя матерь, а с ней Твои старшие братья.

Что-то кричат, простирая навстречу объятья…—

Площадь гудела, народу как в бочке сельдей.

Глянул Христос на своих голубиных людей

И обронил им зарок без святого изъятья:

— Вы Моя матерь и вы Мои сущие братья!

Или забыли? Не мир Я принёс вам, а меч!..—

Вот что за слово срубил, будто голову с плеч.

Белое солнце, простёртое ниц перед Богом,

В полдень стоит высоко над убогим порогом.

Переступили желанные гости порог.

Мир сему дому! И каждый на ложе возлёг.

Красная дева Магдала навстречу вставала,

Ноги Христовы студёной водой обмывала,

И вытирала волной своих долгих волос,

И улыбалась, и ей улыбался Христос.

Вот пролила на Него изобильное миро —

Благоуханье пошло во все стороны мира.

Возревновали смиренные ученики,

Но придержали на всякий причёт языки.

Только Иуда, как тень золотого кумира,

Мрачно взирал на чужое разлитое миро

И сокрушался, завистливым сердцем горя:

— Сколько же денег пропало, и, видимо, зря!..

Лодка под парусом вышла в открытое море.

Душу Христа укачало на свежем просторе.

Он задремал. Но, горючую кровь леденя,

Буря упала, как гром, среди ясного дня,

Инеем молнии запорошила все лица…

Чья-то душа пролетела, как чёрная птица.

Люди и волны смешались, как ужас и зло.

Парус сорвало, и вёсла в щепы разнесло.

Утлая лодка зияла раскрытой могилой.

Люди кричали: — Сын Божий, проснись и помилуй!..

И пробудился Христос от глубокого сна,

Топнул ногою на бурю, и стихла она.

Только хлестала струя из пробитого днища,

Как из бессмертной души — голубая кровища.

Глянул Христос — и свернулась живая струя,

В море обратно она уползла, как змея.

Радуйтесь, люди!.. Людей же не радует око:

Море широко, а берег желанный далёко.

Парус ободран, и весла разбиты зело.

— Это конец! — завздыхали они тяжело,

Ибо по грозному плеску заметили вскоре:

Лодку уносит теченьем в открытое море.

И покачал головою Христос и сказал:

— Вот ваш конец! — и рукою на снасть указал.

Встал и пошёл через борт в глубину под волнами.

Глубже и глубже! И дна Он коснулся ногами.

Начал расти и расти, как покой в тишине,

А между тем Его ноги стояли на дне.

Вот показалась из волн голова золотая,

Вот от руки побежала гора голубая.

Бросили с лодки Ему бечеву наконец.

Зычно поймал Он её за свободный конец,

Через плечо перекинул и шагом широким