Стихотворения и поэмы - [41]

Северный ветер дыханье разлуки принёс,

И на прощанье сказал самарянке Христос:

— Тот, кто поверит в Меня, да исполнится светом!

Ты возвращайся и людям поведай об этом…—

С вестью она возвратилась… И духом и сном

Люди к колодцу валили несметным числом.

Все, кто поверил в Христа, пили воду святую.

Те, кто не верил в Него, пили воду простую.

Солнце садилось. Долина тиха и пуста.

Люди у камня собрались послушать Христа.

Встал Он на камень, как месяц в сиянье чудесном,

И возвестил о блаженных и Царстве Небесном.

Он проповедовал, как повелел Бог-Отец.

Он высекал злат-огонь из померкших сердец,

Светом лаская слова, что пребудут священны:

«Нищие духом и чистые сердцем блаженны!»

Алчущий правды взирал на закат и страдал.

Робкий сиял, а суровый безмолвно рыдал.

А рыбаки, что пришли с Галилейского моря,

Думали ловчую думушку счастья и горя.

Всяк принимал, оставаясь в пределах глухих.

Кроткий и плачущий приняли больше других.

Всё слышал дьявол, богат не одним только слухом,

И возразил: «А что делать богатому духом?»

Голос Христа закипал, как морская волна.

— Вы соль земли. Оттого ваша кровь солона… —

Он говорил рыбакам с Галилейского моря.

Он говорил поседелым от счастья и горя.

Он говорил, как имеющий силу и власть!..

В тесной молве негде яблоку было упасть.

Верные люди на праведный подвиг готовы.

Наперечёт были верные люди Христовы:

Пётр да Андрей, да Иаков, да млад Иоанн.

В звучной душе у Петра синь и дым, и туман,

Видно, в быту было много тумана и грома.

Скоро Христос побывал у апостола дома.

— Как твоя тёща? — спросил голубиный Христос. —

Поедом ест? — И, смутясь, бедный Пётр произнёс:

— Поедом ест каждый день и в святую субботу,

Так и шумит, так и нет на неё укороту… —

И усмехнулся Христос. И вошли они в дом.

Тёща с горячкой лежала в поту ледяном.

Глянул Христос на неё и светло и сурово.

— Встань, ты здорова! — промолвил от Духа Святого.

— И не шуми!.. — приложил Он свой палец к устам.

Та поднялась и прислуживать стала гостям.

Сядет, бывало, в углу и окажется рядом,

Доброго зятя смущая покорчивым взглядом…

Дремлет пустыня. Плывут наяву миражи.

Спросит, бывало, Христос у Петра: — А скажи,

Как твоя тёща?.. — Смирна, — ученик отвечает.

— И не шумит? — Не шумит, а как будто скучает…

В полночь глухую гроза свою песню поёт.

Молния духа в расселину времени бьёт.

Вызвал Христос во мгновение сна из былого

Тень Моисея и молвил раздумное слово:

— Ты египтянин, но знаешь еврейский народ.

Что он такое? Не тень ли у царских ворот?

Разум всегда на уме, а душа на исходе.

Даже не знаю, что думать об этом народе…—

Вспомнил седой Моисей этот жёлтый исход

И усмехнулся: — Евреи — заветный народ,

Самый святой, как свой агнец в чужом огороде.

Дьявол мешает мне думать об этом народе.

Ты исцеляешь слепых, и глухих, и немых,

Ты выпрямляешь горбатых, косых и хромых.

Ты умягчаешь людей. Я карал их жестоко… —

И Моисей отошёл во мгновение ока.

В пору глухую гроза свою песню поёт.

Зарево духа над миром незримо плывёт.

Встретил Христос бесноватого подле пещеры.

Тот завывал на закат без надежды и веры.

Бесы роились в безумной его голове

И завывали, согласно ходячей молве.

— Сколько вас там? — Он спросил в голубиной печали.

— Много! — лукавые бесы Ему отвечали. —

Наше число — середина с обеих сторон:

Шесть, шесть и шесть, и названье числу легион…—

Тут показал бесноватый свой шиш буреломный:

— Что до меня тебе, Божий ты сын или темный?!..—

Но завопили все бесы навзрыд как один:

— Не выгоняй нас из царства сего. Божий Сын!

Но отпусти нас из этой двуногой неволи

В стадо свиней, что пасётся на брошенном поле…—

Поле глухое кончалось обрывом крутым,

Море внизу разбивалось и в брызги и в дым.

И отпустил эту нечисть Христос — и глумливо

Свиньи завыли, и бросились в море с обрыва.

И утонуло всё стадо и весь легион:

Так осыпается буквами ветхий Закон,

Так опускается оползень с мёртвого склона.

Встал бы пророк Иоанн из могильного лона,

Захохотал бы тогда громовержца сильней:

— О, небеса! Я увидел паденье свиней!..—

Над Иорданом плакучая ива склонилась.

Плачет о чести, что ей на закате приснилась.

А исцелённый, чьи очи, как синь, глубоки,

Ей подпевает у брода священной реки.

ПЕСНЯ БЕСНОВАТОГО

У брода реки под знакомый напев

Встречался я с тысячью дев.

И мне предавалися все девятьсот

И все девяносто и девять.

Одна до сих пор свою честь бережёт,

А больше ей нечего делать.

У брода реки под знакомый напев

Прощался я с тысячью дев.

Забылися вдребезги все девятьсот

И все девяносто и девять.

И только одна свою песню поёт,

А больше ей нечего делать.

У брода реки под знакомый напев,

Как будто и не было дев.

Развеялись по ветру все девятьсот

И все девяносто и девять.

И только одна в моём сердце поёт,

А больше ей нечего делать.

Жатва приспела, но редких людей не хватает.

Враг человеческий редкую душу хватает.

Плевелы духа со злаками вровень стоят,

Злаки сияют, а плевелы духа блестят.

Редких людей у Христа было мало. Однако

Было двенадцать — как звёздных кругов Зодиака.

Каждый на месте, зерцало в зерцало стоит,

Колос о колос и сердце о сердце стучит.

Но выбивались из ряда, как огнь из-под спуда,

Петр, Иоанн и Фома, а последний — Иуда.

Думал Христос: не пора ли на подвиг поднять

Этих людей и чудесную силу им дать?