Стихотворения и поэмы - [42]

Молвил: — За Мной! — и взошёл на высокую гору,

И показал им все царства, открытые взору.

Мимо неслись облака с косяками зарниц,

И надвигалось осеннее облако птиц.

На заходящее солнце молились народы,

И на луну завывала волчица свободы.

В книге судеб шелестели святые места.

Тихо и властно звучали реченья Христа.

— Как иудеи пасите сердца иудеев,

Но сторонитесь чужих языков и злодеев.

Этих оставьте шататься на тёмном краю,

Этих оставьте на высшую волю Мою.

И, наконец, наставленье Моё не забудьте:

Где бы вы ни были, что бы ни делали, будьте

Мудры как змеи и кротки как голуби… Тсс! —

Остановил Он крикливое облако птиц.

Стало безмолвное небо высоко-высоко,

Стало неполное время глубоко-глубоко.

Пётр запылал, Иоанн задымился, Фома

Выпучил очи, Иуда был бледен, как тьма.

Все остальные считали число, что скрывалось

В облаке птиц, но число никому не давалось.

Всё улеглось. Мертвецы мертвецов погребли.

Птицы опять закричали и скрылись вдали.

Только Фома бормотал, предаваясь сомненью:

«Мудры как змеи…» — слова с потаённою тенью.

Облако солнца плывет над бегущей водой.

Лунные пятна играют с полынью седой.

Тёмные люди внимали Христу, будто дети,

И говорил Он часами о внутреннем свете…

— Ставят свечу не в сосуд, а на долгий подстав,

Чтобы входящие видели свет-златоглав.

Око — телесный светильник, но разно зирает.

Если светло в твоём теле, то око сияет.

Если нечисто, то око зирает темно,

Как твоё тело, оно чистоты лишено.

Тёмное тело тебя поражает зияньем,

Чистое тело тебя освещает сияньем.

Только гляди: свет в тебе — а не есть ли он тьма?!.

Так говорил. И народ умилялся весьма.

Слушал, вкушая духовную пищу, и плакал…

Голод народа урчал, как дельфийский оракул.

То ли взаправду роптала людская молва,

То ли на солнце трещала сухая трава.

Ропот народа до слуха Христа докатился,

И, понимая народ, Он к своим обратился:

— Что у вас есть в коробах для народа сего? —

— Есть пять хлебов и две рыбы, опричь ничего…—

И помолился Христос на святую погоду,

И обратился к сидящему в поле народу.

Дал пять хлебов и две малые рыбы на всех,

Дал и насытил пять тысяч людей во гресех.

Даже немного осталось, а может, и боле.

Старый и малый счастливо покинули поле.

Ученики подобрали куски от хлебов

И нагрузили двенадцать больших коробов.

Чудно об этом вещали народные хоры,

И отзывались речные долины и горы.

То не сирены и звёзды играли в крови —

Он проповедовал слово добра и любви.

Он приходил и садился на землю во храме

И разговаривал с миром цепными громами.

Но фарисеи не больно внимали громам

И привели неподобную женщину в храм.

Так очутилась весёлая девка Магдалы

Перед Христом в середине священной мандалы.

И произнёс, испытуя Христа, фарисей:

— Это блудница! Что скажешь, то сделаем с ней.

Мы по закону таких побиваем камнями.

Учишь любви, может статься, ты только цепями. —

Нечто писал на земле своим пальцем Христос,

Не поднимая своей головы, произнёс,

И зазияли слова на миру, яко пламень:

— Тот, кто из вас без греха, первый брось в неё камень! —

И, устыдясь, фарисеи один за другим

Вышли из храма, исчезли из мира, как дым.

То не в бору золотом затерялась синица —

Это во храме святом затаилась блудница.

— Женщина! — молвил Христос. — Огляди этот свет.

Где обвинители? Где твои судьи? Их нет.

Я же тебя ни винить, ни судить не желаю

И твою душу на волю судеб оставляю.

Ну так иди себе с Богом и впредь не греши… —

Так Он сказал от своей голубиной души.

То не в бору золотом зазвенела синица —

Это во храме святом зарыдала блудница.

— Горе моё как сова среди белого дня!

Ты всё забыл, Иисус, и не видишь меня! —

Глянул Христос и припомнил как будто впервые

Деву Магдалы — её называли Мария.

Дева рыдала: — Зачем я тогда подошла,

Поцеловала и душу свою обожгла?

Ты говорил, что ещё не пришло моё время,

Бросил меня и отверг, как ненужное бремя.

Мне оставался позор — я пошла по рукам… —

Так упрекала, и слёзы текли по щекам.

Вытерла слёзы она, как струистую муку,

И обнажила она свою влажную руку,

И занесла на Христа она руку свою…

То не скатилось яйцо в голубином раю,

То не разбилась в аду окаянная сила —

Это пощечина праведный храм огласила!

Принял Христос сего мира позор и тщету.

— Бей! — произнес и подставил другую щеку.

Время обиды прошло, как и всё остальное.

— Хватит, — сказала. — Тебе отдала я земное… —

Ветхая днями обида стояла, как храм.

Вышел Христос, и Мария пошла по пятам.

И полюбила Христа, но другою любовью,

А остальное омыла слезами и кровью…

Он проповедовал людям: — Я свет неземной

Миру сему, и кто следовать станет за Мной,

Будет ходить не во тьме, а в просвете чудесном…

Вот что ещё говорил Он о Царстве Небесном:

— Царство Небесное каждому в меру дано.

В каждом из вас пребывает незримо оно.

Только ищите его хорошо и найдёте… —

Тут подошли к Нему люди по духу и плоти

И прошептали, как будто по сердцу скребя:

— Мы, иудеи, давно уже ищем тебя.

— Вижу, — Он молвил, — что вы Авраамово семя.

Я с Авраамом беседовал в доброе время.

Ищете смерти Моей, но всему Божий срок.—

Тут засмеялись они и сказали: — Пророк!

Сколько же от роду лет тебе? Тридцать, не боле.

Как же ты мог Авраама увидеть дотоле?

— Видел, как вас. — Это ложь! — фарисеи взвились. —

Мы Авраамово семя, и мы родились

Не во хлеву блудодейства, а в лоне Закона!..—