Стихотворения и поэмы - [2]

Герои кедринских произведений — это русский зодчий Федор Конь, поразивший воображение итальянского инженера Барбарини, и нищая старуха Алена-старица, командовавшая двумя полками Степана Разина и разбившая в нескольких боях царские войска, отважный Ермак, пирующий в юрте у слепого Кучума, и двое владимирских зодчих, поставивших чудесный храм Покрова…

Все эти и другие фигуры нарисованы поэтом щедрой, воистину суриковской кистью: крупно, броско и в то же время точно и тонко. Как живые, встают они со страниц книги Дмитрия Кедрина.

Являясь певцом русских исторических деяний, поэт, в силу утвердившейся в нашей поэзии пушкинской традиции, проявлял постоянное родственное внимание и к истории трудовых масс зарубежных стран, стран Востока и Запада. Эти образы дополняют и оттеняют галерею образов русских людей. Они столь же рельефны и убедительны, время и обстоятельства их жизни нарисованы с глубоким знанием материала. Это прежде всего великий голландский художник Рембрандт, чье имя вынесено в заголовок кедринской драмы в стихах с полным правом, так как он является ее истинным героем. Это и «царь Дакии, господень бич», Атилла, и немеркнущие звезды поэтического Востока — Саади и Фирдоуси и безработный плотник Христофор Христос, умерший от голода на одной из нью-йоркских улиц…

В небольшой поэме «Пирамида» Дмитрий Кедрин создает образ узурпатора Сезостриса, приказавшего в его честь воздвигнуть пирамиду. Сорок тысяч человек тесало плиты, клало камни, резцом на фризе запечатлевало грозную надпись тирана, «сотни умирало, чтоб вознести могилу одному». Сезострис в своей надписи требовал от далеких потомков, чтобы они всемерно хвалили его труд. Но время неумолимо, и далекий потомок, путник, остановившийся у пирамиды, думает не о владыке, а о простых тружениках-строителях:

— Царь!

Забыты в сонме прочих

Твои дела

И помыслы твои.

Но вечен труд

Твоих безвестных зодчих,

Трудолюбивых

Словно муравьи.

Трудовая концепция истории, исходящая из ленинского учения о роли личности в обществе, была глубоким убеждением поэта, выражала его веру в народ и его величие. В одной из записных книжек поэта мы находим слова: «Душа народа, возрождающаяся, как Феникс из пепла всех костров, на которых ее сжигали». Образы, воплощенные в стихах и поэмах Дмитрия Кедрина, подтверждают это программное высказывание поэта.

Из трудовой концепции истории вытекает и то новое, передающее дух нашей эпохи понимание красоты, которое дается читателю в лирических циклах Кедрина. Они разнохарактерны и касаются многих тем, переживаний, впечатлений. Но и они ощутимо примыкают к эпическим циклам поэта.

Написанное в дни войны стихотворение «Красота» говорит о том, что самые высокие духовные ценности, шедевры искусства и поэзии рождены трудом миллионов простых людей, изо дня в день кладущих кирпичи, работающих в поле, ткущих полотно.

Эти гордые лбы винчианских мадонн

Я встречал не однажды у русских крестьянок.

У рязанских молодок, согбенных трудом,

На току молотящих снопы спозаранок.

Дореволюционная поэзия была богата образами, в которых переданы тончайшие переживания и думы человека о семье, природе, любви. Были, конечно, и замечательные образы человека в труде. Но они оставались эпизодичными, не составляли основу произведения. Наша послереволюционная поэзия с нарастающей силой стремилась показать труд как основное явление человеческой жизни, человека труда как главного героя эпохи.

Поэзия Кедрина изобилует множеством образов и мотивов. Но труд — творчество — красота, как триединый сквозной образ, проходят через все сочинения поэта (вплоть до неоконченной поэмы «Семья», помеченной 1945 годом), раскрывая существо его поэтической работы. Вот небольшое стихотворение о древнегреческом математике Архимеде. О нем существует много стихов — от трагических до шуточных. Чем же привлек внимание Кедрина столь далекий наш предок?

На рейде в Сиракузах стояли корабли римлян. Один из солдат уже занес меч над знаменитым математиком. А он все продолжал «окружность вписывать в чертеж», продолжал работать. И вот концовка этого короткого стихотворения. Поэт говорит от своего имени:

Ах, если б смерть — лихую гостью —

Мне так же встретить повезло,

Как Архимед, чертивший тростью

В минуту гибели — число!

Даже такую вечную и непреходящую тему поэзии, как смерть, Дмитрий Кедрин сумел раскрыть в духе своего трудового понимания человеческого бытия.

Это единство всех поэтических циклов и стройность историко-философской концепции поэта являются результатом больших творческих поисков и кропотливого каждодневного труда. «Необходимо совершенно беспощадное отношение к себе, — писал Дмитрий Кедрин. — Требуйте от себя абсолютной честности, не выпускайте стихи из рук, пока замечаете в них хотя бы один недостаток».

Такой взыскательности поэт требовал и от других, но прежде всего от самого себя. Он никогда не гонялся за легким успехом, за суетливой и шумной рекламой окололитературных людей. Творения классиков наших — Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Некрасова, Алексея Толстого и Блока — были для него нравственным и художественным камертоном, по которому он то и дело сверял звучание своего сердца и своего стиха.