Стихотворения и поэмы - [16]

          устоять могу ли я?

Сладко слышать смех веселый

          и румяный видеть лик,

нашей Родиной взлелеян

          славных девушек цветник.

Я сказал бы: дружба с ними —

          освежающий родник.

Счастлив, кто к нему устами

          благодарными приник.

Перед юным гулистаном

          устоять могу ли я?

Солнце гроздья винограда

          золотило поутру.

Он у девушек похитил

          красок нежную игру.

Шувиргона сок багряный

          разрывает кожуру.

Виноградом спелым жажду

          утолить легко в жару.

Перед этим соком пьяным

          устоять могу ли я?

И с восторгом на рассвете

          я пойду в душистый сад.

Он горячим залит солнцем,

          урожаем он богат,

сердце дрогнет, затрепещет,

          как вздыбившийся Гырат.

Садовод неутомимый,

          будь благословен стократ!

Перед садом осиянным

          устоять могу ли я?

Этот сад, взращенный нами,

          источает сладкий мед.

Здесь больной, вкусив шербета,

          исцеление найдет.

В час, когда мы отдыхаем,

          утирая жаркий пот,

всем из полного кувшина

          наливает садовод.

Перед дружеским стаканом

          устоять могу ли я?

Над тобой шатер зеленый

          шелестит сквозной листвой.

Всё твое в саду —

          румяный спелый плод и цвет живой,

Жизнь трудящихся подобна

          полной чаше круговой.

Щедрой мерой воздается

          им за подвиг трудовой.

Перед счастьем долгожданным

          устоять могу ли я?

1934

Перевод В. Потаповой

НЕ МАРСИЯ

Друзья,

звучит не марсия,

не скорбный плач звучит,

то песня павшего в боях

среди парижских плит.

Пусть

не допета до конца

и в горле клекот стих, —

песнь коммунара, песнь бойца,

вошла в сердца других,

таких же

праведных борцов

одной земной судьбы.

Повел их Марсельезы зов

дорогами борьбы.

Вчера

газету он читал,

слова, как звенья бус,

слились в глазах, и — темнота.

Ушел от нас Барбюс…

Я знал легенды.

Люд простой

когда-то их сложил.

Казненный палачом герой

вставал и снова жил.

Он поднимался

не один —

сильнее всех смертей

вставало много рядом с ним

друзей-богатырей.

Не верю смерти.

Сгинь живей!

Подальше, смерть, держись!

Здесь точка жизни. А за ней

опять начнется жизнь!

Я слышу,

ветры говорят

нам о начале бурь.

И троны в щепки полетят

от наших метких пуль.

Былых эпох ненужный хлам

горит, как мошкара.

А пламя выше к небесам

восходит от костра.

Не верю смерти.

Всё светлей

чарующая высь.

Здесь точка жизни. А за ней

неугасима жизнь!

Склонив знамена в горький час,

молчим у гроба мы,

еще теснее становясь

вдоль траурной каймы.

Ты —

Революции солдат,

не гаснет жизнь твоя.

Сердца стучат,

сердца стучат,

Звучит не марсия!

1935

Перевод Р. Фархади

УЗБЕК-НАМЕ

(Пролог)

Твое подножье — громады гор,

               замыслы гениев давних лет.

Чтобы в образ мне твой вместить простор,

               красок у нас на палитре нет.

Как смысл глубочайший борьбы твоей

               в скупых стихах уложу?

От земли к зениту, от солнца к земле —

               твой путь…

               Как о нем расскажу?

Быть может,

               усилья Истории всей

мощи равны твоей.

Рулевой великого корабля,

               громадного, как земля…

               Партия Ленина,

               чтобы тебе

достойную славу воздать,

я древний узел

               былых наших бед

в поэме хочу развязать.

О том, что предками

               пройдено,

что пережито давно.

О том, что как будто ушло

               навсегда,

               но не ушло от суда,

ибо, свободу и жизнь возлюбя,

              мы познали самих себя.

Прекрасна моя родная земля,

              плоды дарящая нам.

В арыках, желтая, словно мед,

             течет вода по садам.

* * *

Как по весне над садами

             наши гремят соловьи!

Прыгают — с камня на камень —

            звонкие наши ручьи.

Если упорно трудиться,

          вставши в предутренней мгле,

что ни посеешь — родится

           на благодатной земле.

Скажешь: «Эдем расцветает —

          плата за наши труды…»

Что же душа вспоминает

           прошлое, бурю беды?

* * *

В берег бьет пунцовой гривой

           сырдарьинская вода.

«Если девушка красива,

            помни: ждет ее беда».

Так вот жертвой хищных

            стала красота земли моей.

Рать за ратью наступала

             всё жаднее и лютей.

Что цвело, что было юно,

             всё растоптано, в крови,

от Сейхуна до Джейхуна

             и долин Кашкадарьи.

Древний пращур насмерть бьется,

             изнемог от тяжких ран.

И струей багряной льется

             непокорный Зеравшан.

Что ты видишь в темных безднах

             давних, смолкнувших веков?

Кости, ржу мечей железных,

             гниль, обломки черепов.

Там, где серые барханы

             сонно льются по степям,

шли захватчики хаканы,

             море бедствий гнали к нам.

То не кровь ли отражалась

            на вечерних облаках?

Ночь глухая не кончалась

            в прошлых, проклятых веках.

Средь пустынь лежат руины

             наших древних городов,

Глыбы пыльных плит старинных —

             как надгробия веков…

Слышишь: там, из-за туманов

             Туркестанского хребта,

низкий грохот барабанов,—

             то Чингисова орда.

И над прахом страшных боен,

             златом череп оковав,

Темучин — свирепый воин —

             пил, вино и кровь смешав.

Все нас грабить были рады —