Стихотворения и поэмы - [72]

Шрифт
Интервал

Со старой липы лист слетел.
Мой сон утратил синий цвет.
Последняя ночь
Постель? Или жизни и смерти весы?
Безводным колодцем ганджинская мгла
Казалась больному… Тянулись часы,
Тетрадка ладонь ослабевшую жгла.
За медом пчела прилетела к душе —
Напрасно, ей нечего было собрать…
Пустыня, шурша, подступала к Гандже,
С деревьев листва поспешала слетать.
Глухое безмолвье царило вокруг,
Зияла гнетущая пропасть окна.
Пастушья собака залаяла вдруг,
Но лаем своим поперхнулась она.
Луна непохожа была на луну —
Лучом, словно когтем, царапала грудь…
Но колокол храма разбил тишину.
Мерани! Еще не закончился путь!
В верийском саду над туманной рекой
Глядел он парому отплывшему вслед,
И новые строки рождались для той,
Что ворона камнем спугнула… Но нет —
К больному в постель этот камень упал,
Зажат он в руке, как пустой кошелек.
С чинары серьгу ветер смерти сорвал…
Как горный родник безнадежно далек!
Хотел приподняться, но силы ушли.
Как исповедь, имя ее прошептал.
Умолкли стихи, под подушку легли —
Он камнем могильным подушку считал.
Приблизились стены жилища к нему,
На миг ослепив, почернело окно.
Спокойно сходя в беспредельную тьму,
Он знал, что увидеть зарю не дано.
Прощание
Он, праздности чуждый, не ведал покоя,
Но сердце устало гореть и страдать,
Он умер в Гандже, и осталась тетрадь —
С тоскою о Картли, с последней строкою.
Он сам подбирал по порядку листы,
Обвязывал думы тесьмою печали,
Безжалостно пальцы ему обжигали
Любовь и страданья, тоска и мечты.
Как будто молебен закончился в храме —
В груди замолчали стихи навсегда.
С деревьев текла дождевая вода.
Стук сердца казался твоими шагами.
В бессонном борении с грозной судьбой
Как ждал он рассвета! Но тьма победила.
Он тихо в Гандже опустился в могилу,
Оставив тебе небосвод голубой.
Останки его приютила чужбина…
Рыдала ли ты над ингурской волной?
Забытый тобою, смертельно больной,
Тебе он молился в минуту кончины!
Он предан земле. Но стихи не молчат!
Стихи о разлуке, о небе отчизны,
О сломленном дубе, о смерти и жизни —
Пусть гордое сердце твое обвинят:
Ты душу его обрекла на мученья,
У Злобного духа не став на пути,
Могла только ты исцелить и спасти —
Его погубило твое отреченье!
В Гандже подвела лихорадка итог
Невзгод и страданий в земной круговерти.
В наследство тебе он оставил бессмертье —
Как нежную рану, как робкий упрек.

Примечания

Настоящее издание в основном опирается на посмертное четырехтомное Собрание сочинений Симона Чиковани на грузинском языке (Тбилиси, т. I, 1975, т. II, 1980), составители которого (В. Жгенти, Г. Маргвелашвили, Г. Асатиани, А. Сулакаури, Н. Чиковани) в свою очередь взяли за основу последнее прижизненное Собрание сочинений поэта в трех томах (Тбилиси, т. I, 1963, т. II, 1965).

Для творчества Чиковани было весьма характерно объединение стихотворений в своеобразные идейно-тематические единства. Начиная со второй книги поэта — «Только стихи», Тбилиси, 1930 (первая его книга — поэма «Размышления на берегу Куры» — вышла в Тбилиси в 1925 г.), все сборники его стихотворений делились на разделы. При этом, однако, состав и названия разделов в авторских сборниках неоднократно менялись: стихи переносились из одного раздела в другой, в уже сформированный и опубликованный в данном составе раздел вносились новые стихи и соответственно менялось его название, несколько разделов объединялись в один и т. п. Так, например, раздел под названием «Вечера в Колхиде» появился впервые в сб. «Стихи» (Тбилиси, 1939), однако по мере дополнения его новыми произведениями название в последующих авторских сборниках несколько раз менялось: «Мегрельские и абхазские вечера», «У моря», «Родные берега». Только в первом томе прижизненного Собрания сочинений Чиковани данный раздел был окончательно сформирован и было восстановлено его первоначальное название. Раздел под названием «Здесь я искал знакомые места» появился в книге «Моя отчизна» (Тбилиси, 1944). Ранее стихотворения этого раздела входили в состав разделов «Картлийские вечера» и «Тбилисский орнамент». Окончательный состав и название определились также лишь в первом томе прижизненного Собрания сочинений. Стихи из раздела «Лирическая тетрадь» (впервые это название появилось в сборнике 1939 г. — «Стихи») позже входили в раздел «Врожденные чувства» и лишь в первом томе прижизненного Собрания поэт вернулся к первоначальному названию и составу. Стихи из раздела «Прошлогодний дневник» в окончательном составе, но под заглавием «Я вышел из дома на дороги родины» вошли в сб. «Стихи, поэма» (Тбилиси, 1960). В раздел «Предки», появившийся впервые в сб. «Стихи и поэмы» (Тбилиси, 1950), входили произведения, ранее включавшиеся в разделы «Размышления на берегу Куры», «Родина», «Прошлогодний дневник», «Здесь я искал знакомые места» и т. п.

Это обстоятельство пришлось учитывать и при составлении посмертных изданий на языке оригинала, и при подготовке настоящего сборника. В структуре настоящего издания допущены некоторые отклонения от грузинского четырехтомника: отсутствует ряд разделов, другие, представленные небольшим количеством стихотворений, объединены.

Внутри разделов сохранено авторское (не хронологическое) расположение стихов. Проблема датировки произведений Чиковани окончательно не решена (ряд стихотворений точному датированию пока не поддается, другие датируются в соответствии с временем их первой публикации).


Рекомендуем почитать
Стихотворения и поэмы

В книге широко представлено творчество поэта-романтика Михаила Светлова: его задушевная и многозвучная, столь любимая советским читателем лирика, в которой сочетаются и высокий пафос, и грусть, и юмор. Кроме стихотворений, печатавшихся в различных сборниках Светлова, в книгу вошло несколько десятков стихотворений, опубликованных в газетах и журналах двадцатых — тридцатых годов и фактически забытых, а также новые, еще неизвестные читателю стихи.


Белорусские поэты

В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.


Стихотворения и поэмы

Основоположник критического реализма в грузинской литературе Илья Чавчавадзе (1837–1907) был выдающимся представителем национально-освободительной борьбы своего народа.Его литературное наследие содержит классические образцы поэзии и прозы, драматургии и критики, филологических разысканий и публицистики.Большой мастер стиха, впитавшего в себя красочность и гибкость народно-поэтических форм, Илья Чавчавадзе был непримиримым врагом самодержавия и крепостнического строя, певцом социальной свободы.Настоящее издание охватывает наиболее значительную часть поэтического наследия Ильи Чавчавадзе.Переводы его произведений принадлежат Н. Заболоцкому, В. Державину, А. Тарковскому, Вс. Рождественскому, С. Шервинскому, В. Шефнеру и другим известным русским поэтам-переводчикам.


Лебединый стан

Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)