Стихотворения и поэмы - [12]

У речки птичье стадо

Я с утра стерегла;

Ой Ладо, Ладо, Ладо!

У стада я легла.

А утки-то кра, кра, кра, кра;

А гуси-то га, га, га, га.

Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

Под кустиком лежала

Однешенька млада,

Устала я, вздремала,

Вздремала от труда.

А утки-то кра, кра, кра, кра;

А гуси-то га, га, га, га.

Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

Под кустиком уснула,

Глядя по берегам;

За кустик не взглянула,

Не видела, кто там.

А утки-то кра, кра, кра, кра;

А гуси-то га, га, га, га.

Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

За кустиком таяся,

Иванушка сидел,

И тамо, мне дивяся,

Сквозь веточки глядел.

А утки-то кра, кра, кра, кра;

А гуси-то га, га, га, га.

Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

Он веточки и травки

Тихохонько склонил;

Прокрался сквозь муравки,

Как будто он тут был.

А утки-то кра, кра, кра, кра;

А гуси-то га, га, га, га.

Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

Почасту ветерочек

Дул платьице на мне;

Почасту там кусочек

Колол меня во сне.

А утки-то кра, кра, кра, кра;

А гуси-то га, га, га, га.

Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

Мне снилося в то время,

Что ястреб налетел

И птенчика от племя

В глазах унесть хотел.

А утки-то кра, кра, кра, кра;

А гуси-то га, га, га, га.

Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

От ястреба поймала

Я птенчика сквозь сон;

Я птенчика прижала,

Прижался также он.

А утки-то кра, кра, кра, кра;

А гуси-то га, га, га, га.

Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

Сон грозный не собылся,

То был лишь сонный страх;

А въяве очутился

Иванушка в руках.

А утки-то кра, кра, кра, кра;

А гуси-то га, га, га, га.

Га, га, га, га, га, га, га, га, га, га.

Поэмы

Блаженство народов

Пою блаженный век и непорочны нравы

В начале бытия счастливейших времен;

Пою правительства священные уставы

И власть, хранящую покой земных племен.

В селении небес пространном обитая,

Спусти ко мне свои пресветлые лучи,

Твоим влиянием, о истина святая,

Внушить Твой смертный глас мой разум научи.

Вдохни в меня Твои Божественны Законы;

Представь, как смертные в природном бытии

Прияли от Тебя и скиптры и короны,

Дабы предписывать уставы нам Твои.

Представь перед очми Ты Павла молодаго

Начальный в естестве благополучный век,

Как числил всяк свое в спокойстве общем благо,

Как сам давал себе законы человек;

Как прежде он свой долг любил беспринужденно,

Не быв никаковым уставом покорен;

Как время, наконец, явилося пременно

И новый смертному был жребий положен.

А вы откройте путь в жилище ваше дивно,

О музы! я умом взнестись отважусь к вам,

В места, где царствует весна бесперерывно

И где сооружен божественный ваш храм;

Где светит вечный день и мрак незнаем нощи,

Где ревностным сердцам всегда отворен вход.

Позвольте мне вступить в священны ваши рощи

И оживляющих коснуться ваших вод.

Но, Музы, я не с тем вхожу в ваш храм почтенный,

Чтоб вымышленными примерами богов,

Высокопарностью и красотой надменной

Украсить искренность простых, усердных слов.

Я с Пиндаром не тщусь быть славою возвышен:

Не славным в свете я – полезным быть хочу;

Коль глас мой в простоте меж вами будет слышен,

Я всю тогда награду получу;

Лишь тем должна быть песнь моя красна и стройна,

Коль места в ней иметь не будет подла лесть,

Коль будет павлова приятия достойна,

Коль истину пред ним потщится превознесть.

Се книга Вечности разгинулась пред мною,

Где все представились прешедши времена,

И все, вмещенные обширностью земною,

Бесчисленные в ней явились племена.

Открылся образ мне первоначальна века,

В котором царствовал еще природы глас;

Из недр небытия исшедша человека

Я вижу на земном пространстве в оный час;

В тот час, как он свое увидел совершенство,

Одними чувствами своими научен,

Как каждый взор ему казал блаженство

Пять чувств ему познание открыли,

Которое его ко счастию вело.

И чувства лишь к его довольствию служили:

Не знал он их тогда употреблять во зло.

Невинности его не развращали страсти:

Желаний дале нужд своих не простирал,

А только то желал, что он имел во власти,

И, следственно, имел он все то, что желал.

В согласии узря и в тишине приятной

Исшедших из своей утробы мирных чад,

Земля, казалося, давала плод стократный

И представляла им обильный вертоград.

Их кротости тогда и нраву подражая,

Свирепейшие львы подобились овцам;

Повсюду правда, мир и тишина святая

Являли божества присутственного храм.

Не смели приступать туда гоненье, зверство,

Презренье, ненависть, пронырство и обман,

Ложь, гордость, клевета, притвор и лицемерство, —

Чуждались смертные в то время сих имян.

Не угрожало им железо смертоносно,

Соделаное днесь к погибели людей;

Но было вспахано им поле плодоносно

И не губило жизнь, давало помощь ей.

Сие вреднейшее, грызущее нас жало,

Источник алчности и корень гнусных дел,

Корыстолюбие сердец не заражало;

Никто отъемлемым уменьем не владел.

По праву сильного никто тогда не мыслил,

И ближнему чрез то не причинял обид;

Но каждый был богат, хотя никто не числил,

Что дом, земля иль плод ему принадлежит.

Земля считалася в то счастливое время

Неразделимою питательницей всех,

И люди бедности не чувствовали бремя

Среди довольствия, покоя и утех.

«Премудро божество на то, – они вещали, —

Рассеянием нас умножили наш род,

Дабы взаимно мы друг другу помогали,

Дабы приобрели чрез то сугубый плод.

С природным человек родится побужденьем