Стихотворения - [2]

II Колдовство (Pharmakeutriai), это прекраснейшее произведение александрийской эпохи, ориентированное в первой части на Софрона, как утверждают схолии, доносит до нас лирический монолог девушки, пытающейся при помощи волшебства приворожить возлюбленного. Во второй части девушка рассказывает богине Луны историю своей любви.

XV Сиракузянки (Syrakosiai e Adoniazusai), другой женский мим, представляет собой сценку в духе мимиямбов Геронда. Две александрийские мещанки, по происхождению из Сиракуз, выбираются в город, чтобы посмотреть на праздник в честь Адониса. После разговора между двумя подругами, в котором они обсуждают своих мужей, поэт выводит нас на улицы Александрии и ведет к царскому дворцу, где в ходе праздника, учрежденного царицей Арсиноей II, певица с Аргоса исполняет гимн в честь Адониса.

Идиллия XIV Любовь Киниски (Aischinas kai Thyonischos), это мужской мим, в котором один из героев рассказывает другому об измене возлюбленной. Друг советует ему вступить в армию Птолемея II и славит благосклонность египетского царя.

Эпиграммы Феокрита различаются по содержанию. Первые 6 приближаются к буколикам, остальные представляют собой надгробные эпиграммы и воззвания. Эпиграммы на поэтов (например, на Архилоха, Анакреонта, Гиппонакса) написаны их собственными метрами, остальные – элегическим дистихом. Почти все идиллии написаны гекзаметром. Использование этого метра в драматических произведениях (как буколики и мимы) – одно из нововведений, которые любили александрийские поэты. Диалект преимущественно дорийский и лишь в эпилионах – ионийский, а в лирических произведениях – эолийский. Поэзия Феокрита довольно простая, доступная даже для не очень образованного читателя, хотя и ученый нашел бы там немало эрудиции и множество аллюзий на известных авторов. Однако все это не затрудняет чтения. Жанр, созданный Феокритом, был популярен долгое время. В нем творили Мосх и Бион. Величайшим наследником Феокрита в Риме был Вергилий, а в период упадка Империи – Кальпурний и Немезиан. В эпоху Ренессанса буколика пользовалась огромной популярностью на Западе Европы. (текст приведен по изданию: "Античные писатели. Словарь." СПб, изд-во "Лань", 1999)

Перевод М. Грабарь-Пассек:

* * *

С белою кожей Дафнис, который на славной свирели

Песни пастушьи играл, Пану приносит дары:

Ствол тростника просверленный, копье заостренное, посох,

Шкуру оленью, суму – яблоки в ней он носил.

* * *

Этот шиповник в росинках и этот пучок повилики,

Густо сплетенный, лежат здесь геликонянкам в дар,

Вот для тебя, для Пеана пифийского, лавр темнолистый

Камнем дельфийской скалы вскормлен он был для тебя.

Камни забрызгает кровью козел длиннорогий и белый

Гложет он там, наверху, ветви смолистых кустов.

К статуе девяти муз

Вам угождая, богини, для всех девяти в подношенье

Мраморный этот кумир дал Ксеноклет-музыкант.

Кто бы его назвал иначе? Он, именно этим искусством

Славу стяжавши себе, также и вас не забыл.

К треножнику

Этот треножник поставил хорег Демомел Дионису.

Всех ты милей для него был из блаженных богов.

Был он умерен во всем. И победы для хора добился

Тем, что умел почитать он красоту и добро.

* * *

Это не плотской Киприды кумир. У богини небесной

Должен ты милость снискать, дар Хрисогоны благой.

В доме с Амфиклом совместно она свою жизнь проводила,

С ним не рождала детей. Жизнь их прекрасно текла.

Все начинали с молитвой к тебе, о могучая. Смертным

Пользу большую несет милость бессмертных богов.

* * *

Дафнис, ты дремлешь, устав, на земле, на листве прошлогодней,

Только что ты на горах всюду расставил силки.

Но сторожит тебя Пан, и Приап заодно с ним подкрался,

Ласковый лик свой обвил он золотистым плющом.

Вместе в пещеру проникли. Скорее беги же, скорее,

Сбросивши разом с себя сон, что тебя разморил!

* * *

Тирсис несчастный, довольно! Какая же польза в рыданьях?

Право, растает в слезах блеск лучезарных очей.

Маленькой козочки нет! Пропала, бедняжка, в Аиде.

Верно, когтями ее стиснул безжалостный волк.

Жалобно воют собаки. Но что же ты можешь поделать?

Даже костей и золы ты ведь не можешь собрать.

* * *

Друг мой, прошу, ради муз, сыграй на флейте двухтрубной

Что-нибудь нежное мне! Я ж за пектиду возьмусь;

Струны мои зазвенят, а пастух зачарует нас Дафнис,

Нам на свирели напев, воском скрепленной, сыграв.

К дубу косматому станем поближе мы, сзади пещеры,

Пана, пасущего коз, мигом разбудим от сна!

Меняльный стол Каика

Гражданам нашим и пришлым здесь стол для размена поставлен.

Можешь свой вклад получить. Счеты всегда сведены.

Просят отсрочки другие. Но даже ночною порою,

Если захочешь, тебе все подсчитает Каик.

* * *

Этой тропой, козопас, обогни ты дубовую рощу;

Видишь – там новый кумир врезан в смоковницы ствол.

Он без ушей и треногий; корою одет он, но может

Все ж для рождения чад дело Киприды свершить.

Вкруг он оградой святой обнесен. И родник неумолчный

Льется с утесов крутых; там обступили его

Мирты и лавр отовсюду; меж них кипарис ароматный;

И завилася венком в гроздьях тяжелых лоза.

Ранней весенней порой, заливаясь звенящею песней,

Свой переменный напев там выкликают дрозды.

Бурый певец, соловей, отвечает им рокотом звонким,