Стихотворения - [30]

Но сохрани нас бог от ярости осла!

Актрисе мисс Фонтенель

Эльф, живущий на свободе,

Образ дикой красоты,

Не тебе хвала – природе.

Лишь себя играешь ты!

Позабудь живые чувства

И природу приневоль,

Лги, фальшивь, терзай искусство

Вот тогда сыграешь роль!

К портрету известной мисс Бернс

Полно вам шипеть, как змеи!

Всех затмит она собой.

Был один грешок за нею…

Меньше ль было у любой?

Ярлычок на карету знатной дамы

Как твоя госпожа, ты трещишь, дребезжа,

Обгоняя возки, таратайки,

Но слетишь под откос, если оси колес

Ненадежны, как сердце хозяйки!

О золотом кольце

– Зачем надевают кольцо золотое

На палец, когда обручаются двое? –

Меня любопытная леди спросила.

Не став пред вопросом в тупик,

Ответил я так собеседнице милой:

– Владеет любовь электрической силой,

А золото – проводник!

Красавице, проповедующей свободу и равенство

Ты восклицаешь: "Равенство! Свобода!"

Но, милая, слова твои – обман.

Ты ввергла в рабство множество народа

И властвуешь бездушно, как тиран.

Надпись на могиле эсквайра, который был под башмаком у жены

Со дней Адама все напасти

Проистекают от жены.

Та, у кого ты был во власти,

Была во власти сатаны.

Эпитафия преподавателю латыни

Тебе мы кланяемся низко,

В последний раз сказав: "Аминь!"

Грешил ты редко по-английски.

Пусть бог простит твою латынь!

Мисс Джинни Скотт

О, будь у скоттов каждый клан

Таким, как Джинни Скотт, –

Мы покорили б англичан,

А не наоборот.

Лорд-адвокат

Слова он сыпал, обуян

Ораторским экстазом,

И красноречия туман

Ему окутал разум.

Он стал затылок свой скрести,

Нуждаясь в смысле здравом,

И где не мог его найти,

Заткнул прорехи правом…

Трактирщице из Рослина

Достойна всякого почета

Владений этих госпожа.

В ее таверне есть работа

Для кружки, ложки и ножа.

Пускай она, судьбой хранима,

Еще полвека проживет.

И – верьте! – не промчусь я мимо

Ее распахнутых ворот!

О плохих дорогах

Я ехал к вам то вплавь, то вброд.

Меня хранили боги.

Не любит местный ваш народ

Чинить свои дороги.

Строку из Библии прочти,

О город многогрешный:

Коль ты не выпрямишь пути,

Пойдешь ты в ад кромешный!

Надпись на могиле честолюбца

Покойник был дурак и так любил чины,

Что требует в аду короны сатаны.

– Нет, – молвил сатана. – Ты зол, и даже слишком,

Но надо обладать каким-нибудь умишком!

Эпитафия твердолобому трусу

Клади земли тончайший слой

На это сердце робкое,

Но башню целую построй

Над черепной коробкою!

Художнику

Прими мой дружеский совет:

Писать тебе не надо

Небесных ангелов портрет,

Рисуй владыку ада!

Тебе известней адский лорд,

Чем ангел белокурый.

Куда живее выйдет черт,

Написанный с натуры!

Девушке маленького роста

На то и меньше мой алмаз

Гранитной темной глыбы,

Чтобы дороже во сто раз

Его ценить могли бы!

Эпитафия владельцу усадьбы

Джемс Грив Богхед

Был мой сосед,

И, если в рай пошел он,

Хочу я в ад,

Коль райский сад

Таких соседей полон.

Нетленный капитан

Пред тем, как предать капитана могиле,

Друзья бальзамировать сердце решили.

– Нет, – молвил прохожий, – он так ядовит,

Что даже червяк от него убежит!

В защиту акцизного

Вам, остроумцам, праздным и капризным,

Довольно издеваться над акцизным.

Чем лучше ваш премьер или священник,

С живых и мертвых требующий денег

И на приход глядящий с укоризной?

Кто он такой? Духовный ваш акцизный!

Капитану Ридделю при возвращении газеты

Газетные строчки

Прочел я до точки,

Но в них, к сожалению, мало

Известий столичных,

Вестей заграничных.

И крупных разбоев не стало.

Газетная братья

Имеет понятье,

Что значат известка и глина,

Но в том, что сложнее, –

Ручаться я смею, –

Она, как младенец, невинна.

И это перо

Не слишком остро.

Боюсь, что оно не ответит

На все бесконечное ваше добро…

Ах, если б у солнца мне вырвать перо

Такое, что греет и светит!

Стихи, написанные алмазом на окне гостиницы

Мы к вам пришли

Не тешить взгляд

Заводом вашим местным,

А для того,

Чтоб смрадный ад

Был местом,

Нам известным,

Мы к вам стучались

Целый час.

Привратник не ответил.

И дай нам бог,

Чтоб так же нас

Привратник ада встретил!

Эпитафия старухе Гриззель Грим

Лежит карга под камнем сим.

И не могу понять я,

Как этой ведьме Гриззель Грим

Раскрыла смерть объятья!

Надпись на официальной бумаге, которая предписывала поэту "служить, а не думать"

К политике будь слеп и глух,

Коль ходишь ты в заплатах.

Запомни: зрение и слух –

Удел одних богатых!

По поводу болезни капитана Френсиса Гроуза

Проведав, что Френсис в объятиях смерти,

Топ-топ – прибежали к одру его черти.

Но, слыша, как стонут под грузом больного

Тяжелые ножки кровати дубовой,

Они отказались принять его душу:

Легко ли поднять эту грузную тушу!

Зеркало

Ты обозвал меня совой,

Но сам себя обидел:

Во мне ты только образ свой,

Как в зеркале, увидел.

Знакомому, который отвернулся при встече с поэтом

Чего ты краснеешь, встречаясь со мной?

Я знаю: ты глуп и рогат.

Но в этих достоинствах кто-то иной,

А вовсе не ты виноват!

Джонсону

Мошенники, ханжи и сумасброды,

Свободу невзлюбив, шипят со всех сторон.

Но если гений стал врагом свободы, –

Самоубийца он.

Эпитафия самоубийце

Себя, как плевел, вырвал тот,

Кого посеял дьявол.

Самоубийством от хлопот

Он господа избавил.

Эпитафия крикливому спорщику

Ушел ли ты в блаженный рай

Иль в ад, где воют черти, –

Впервые этот вздорный лай

Услышат в царстве смерти.

Эпитафия церковному старосте, сапожнику Гуду