Стихи - [36]

Тут начался великий спор.

Народ вскочил, и вся таверна

На мастаков глядит в упор,

А те сидят высокомерно,

Дымя безмолвно, до тех пор,

Пока фламандец вдруг уныло

В головку трубки пальцем ткнул —

И побледнел: зола остыла!

Другой же все еще тянул,

Попыхивал едва приметно,

Пуская голубую тень дымка,

И продолжал игру, пока,

Всех оглянувши свысока,

Не вытряхнул три красных уголька

На ноготь свой, широкий и бесцветный.

И судьи все, восхищены,

В таверне «Солнца и Луны»

За пивом сидя, присудили:

Тому, кто дрался за Брабант

И, проявив уменье и талант,

Фламандца рыжего осилил,

Дать приз. И трубкой наградили

Из пенки с янтарем. А к ней цветы и бант.

Перевод Е. Полонской

Из книги «Волнующиеся нивы» (1912)

Дороги

Дорог раскинутая сеть,

Как будто тяжкими гвоздями,

К земле прикреплена камнями,

Чтоб между темными лесами и полями

Тянуться, извиваться и белеть.

Старейшие — когда-то римские — дороги

Доныне помнят, как в сады людей

Порой наведывались боги;

Другие видели в соседней роще фей

В плаще голубоватом,

С горящим светлячком на плечике покатом;

А те скользят, петлят, но цель у них проста:

Добраться — на развилке — до креста,

До ниши с каменным изображеньем девы;

А вот по тем, дыша горячей лавой гнева

Из яростного зева,

Когда-то шла война.

Пока зима, угрюма и мрачна,

Все время жмется к печке милой,

Под небом сумрачным уныло

Дороги серые томятся там, вдали,

Но вешние лучи на них едва легли —

И им уже тепло, они уже готовы

Созвать, увлечь в поля сияющие снова

Для солнечных трудов

И плуги, и возы, людей, коней, волов,

Мальчишек и девчонок.

И жаворонка звон с прозрачных облаков

Летит над пашнями, пронзителен и тонок,

И вот —

Дороги по утрам уже бегут вперед

Скрываясь под зеленым сводом

Раскинутых ветвей — к лугам, селеньям, водам;

Без отдыха они

Канавы огибают и плетни;

То мягче, то прямей и круче

Взбираются, змеясь, на склон холмистой кручи,

Где сладко пахнет скошенной травой;

Помедлить, подождать им хочется порой;

И тень от облака — ширококрылой птицы —

В полдневный зной на них торжественно ложится;

Сквозь нивы желтые, где началась страда

Июльская, они проходят иногда:

То вправо двинется одна, то сразу

Налево повернет — от жницы к сноповязу;

Другая спустится, чтоб обогнуть кольцом

Лесного сторожа убогий дом;

А у широких, плотно замощенных,

Такие тяжести на спинках закаленных,

Что, глядя, как они уносятся в закат

Со всем, что в этот день их нагрузить успело,

Невольно думаешь, дворы деревни целой

К пределам солнечным спешат.

Дороги, пробуждаясь летом

С рассветом,

До гаснущей на западе зари

Обходят фермы, и сады, и пустыри.

Их любят-старики, что у ворот под вечер

Болтают про дела минувшие и встречи;

Привычно узнают они

Шаги, что их касаются в одни

И те же утра, ночи, дни.

Ведут они и в церковь — и в сторонку,

В какой-нибудь лесок,

Где грубоватый, хитрый паренек

Подстережет свою девчонку.

И нам от них не скрыть своих утрат, измен,

Своих удач и бед за толщей наших стен,

И на себе они несут в седые дали

Все наши радости, тревоги и печали

И смелость душ людских, что крепче стали.

Перевод Н. Рыковой

Гроза

Средь яблок золотых, под легким ветерком,

Ты показалась там, где закачались ветки.

Вдруг тучу принесло, и дождь запрыгал редкий;

Грудь сада разорвав, лавиной рухнул гром.

И в страхе с лестницы скользнула ты проворно

Под низенький навес, что в вспышках грозовых

То белизной сверкал, то в тьме внезапной тих,

Меж тем как по стене стучали града зерна.

Но стало небо вновь ясней и розовей.

Ты вновь идешь в цветах росистою травою,

И эти яблоки, что сорваны с ветвей,

Ты к солнцу подняла, омытые грозою.

Перевод Вс. Рождественского

Влюбленные

Порою летней, в день воскресный,

Под колокольный перезвон

Ты тем внимала, кто пленен

Был красотой твоей телесной.

    Один сказал, любя:

    «Коль сердце у тебя —

Листок, дрожащий и прекрасный,

Который было бы опасно

Сорвать на грозной высоте, —

Я ничего бы не боялся,

По веткам смело бы поднялся

    К моей мечте!»

    Другой сказал, любя:

    «Коль сердце у тебя —

Сокрытый камень драгоценный

На дне морском иль в речке пенной,

Пусть будет сетью он храним,

Пусть преграждают путь мне травы

Своей трясиною лукавой, —

    Нырну за ним!»

    Еще один — любя:

    «Коль сердце у тебя —

Плод, созревавший одиноко

На островах страны далекой,

В гнилом тропическом аду, —

Я в жажде счастья неизменной,

Будь он хоть на краю вселенной,

    Его найду!»

Ты слушала всех трех с насмешливым лицом,

Но ничего не отвечала

И в солнечном луче, чуть шевеля носком,

Легко, устало

Лишь башмачком своим качала.

Перевод Вс. Рождественского

Башмачник

«Скорей коленопреклоненно

Зажгите свечи пред мадонной!

Ваш муж — башмачник — в этот час

Навеки покидает нас».

А школьников сабо у школы

Отщелкивают марш веселый,

И повторяет тротуар

Стук черных пар и белых пар.

«Мальчишки, полно баловаться,

Стучать подошвами, смеяться,

Когда тут честный человек

Кончает свой тяжелый век!»

«Жена, зачем на них сердиться

В тот час, как должно нам проститься:

Пусть повторяет тротуар

Стук белых пар и черных пар».

«Коль каждый так шумит бездельник,

Мы не услышим, как священник

Под нашим явится окном

С дарами и пономарем!»

«Жена, таких сабо немало

Я сделал для ребят квартала.

Пусть повторяет тротуар

Стук белых пар и черных пар!»

«Но как же голосом спокойным