Стихи в переводе Сергея Торопцева - [25]

1. Ручей Гушу

Мне люба безмятежность этих вод,

Восторгу моему предел неведом.

Веслом разгонишь чаек хоровод

И рыбку выловишь себе к обеду.

На ряби волн заря дрожит слегка,

По берегам — холмов наряд весенний,

Молодка, бросив пряжу полоскать,

Глядит на проплывающих в смущенье.

2. Озеро Даньян

Оно смыкается с Первоэфиром[345],

Волна бежит, не зная берегов,

Купцы везут товары с края мира,

Вздымая паруса до облаков,

Широкий черепашку лист качает,

Ночные птицы в камышах видны,

Девчушка лодку к дому направляет,

Сопровождая песней плеск волны.

3. Дом почтенного Се

Зеленая гора накрыта тьмой,

Жилище Се почтенного в тиши,

В бамбуках затихает шум людской,

В пруду луна белесая дрожит,

Засыпал двор давно засохший лист,

Колодец рухнул, серым мхом сокрыт.

Лишь ветерок гуляет, свеж и чист,

Да под камнями ручеек журчит.

4. Терраса Вознесенья духа

С террасы древней Вознесенья духа

Взгляд не встречает никаких преград,

Легко скользит по разноцветью луга

Туда, где круч уходит к небу ряд.

Ко мне в окно влетает тучка смело,

Мир зелен — и бамбуки, и сосна.

Вот прочитать бы надписи на стелах!

Да мхом уже сокрыты письмена.

5. Колодец почтенного Хуаня

Известен с давних пор Хуань почтенный,

А кладезь сякнет, никому не нужен,

Седой и мерзлый мох скрывает стены,

И сиротливый месяц мокнет в луже.

Осенний холод оголит платаны,

Тепло весны вновь персики раскроет.

Кто в даль такую добираться станет?

Кто ощутит здесь чистоту мирскую?

6. Гора Цымучжу

Бамбука поросль меж камней видна,

За дымкой чуть заметен дальний остров,

Река в опавших листьях зелена,

И гулок звук на утреннем морозце.

Драконов рык слыхал ли кто-нибудь?

У песен Феникса послаще звуки.

Плакучей слабой ивою не будь!

Будь вечно неизменным — как бамбуки!

7. Гора Ванфу

Из синевы небес ты смотришь вдаль,

В душе разлука горечью сидит.

Травинкам не понять твою печаль,

Цветам одна забота — расцвести.

Меж вами туч и гор слои, слои,

Пространство зову не преодолеть.

Уходят весны, осени пришли…

Так долго ли еще душе болеть?!

8. Скала Нючжу

По-над рекою встал утес высокий,

Вершин гряда виднеется вдали,

Большие камни мечутся в потоке,

И набегают грозные валы.

О, сколь прекрасны дерева на склоне!

Безмерен дух немолкнущей реки…

А к ночи обезьяны громко стонут,

И только хмель утишит боль тоски.

9. Гора Линсюй

Дин Лин простился с этим миром бренным,

Стряхнув мирскую пыль и вознесясь,

Отведал Зелье вечности, Бессмертным

За благовестным облаком умчась.

Грот потаенный спрятали лианы,

Дерев цветущих множество стволов.

В свой Ляодун вернулся он обратно —

Но сколько сроков жизненных прошло!

10. Горы Врат Небесных

К холмам далеким нас влечет река,

Что смотрят друг на друга над водой,

Просвечивают в соснах берега,

А волны разбиваются скалой.

Край неба гор вершинами разъят,

В лучах зари они едва видны.

Мой челн уходит в солнечный закат,

И сзади — горы в дымке, зелены.

Год написания не определен

Стансы о переправе Хэнцзян

1

Кому-то хороши просторы,

Ну, а по мне здесь очень страшно:

Уж как задует опрокидывает горы,

Валы седые выше Вагуаньской башни[355].

2

Идут морские волны[356] до Сюньяна,

Через Нючжу к Мадану[357] подошли,

Ужасный ветер дует у Хэнцзяна,

Тоска длинна, как десять тысяч ли.

3

На запад взглянешь — Западная Цинь,

А на восток — Ханьшуй и Янский брод[358].

Валы вскипели шапками седин,

И ветер зол. Тут кормчий не пойдет!

4

Летит за феей моря злобный вихрь[359],

Сдвигают волны камни Врат Небесных.

Прилив в Чжэцзянском устье[360] так же лих?

За валом вал — что горы в шапках снежных.

5

Смотритель переправы у ворот[361]

Мне тучи на востоке показал:

«Нужда какая в волны Вас зовет?

В такую бурю плыть никак нельзя».

6

Луна в короне — к ветру и туману,

Волна ужасна — чудище морское,

Прибрежные трясутся три кургана[362].

«Вернитесь, господин, Вам плыть не стоит…»

753 г.

Песнь горам и водам, нарисованным шаофу Чжао Янем на стене в Данту

За грани закатного неба уходит Эмэй[364],

Лофу[365] оказалась от Южной Пучины[366] вблизи:

Так мастер задумал и кистью исполнил своей,

Моря и вершины пред взором моим водрузил.

Столь зелены листья, что хочется зал подмести,

На зори в Чичэн[367] и на тучи над Цанъу[368] гляжу —

И в мыслях блуждаю вдоль Сяо и Сян, по Дунтин[369],

В пространстве трех рек и семи водоемов[370] брожу.

В какие края убегает бурлящий поток?

Вернется ли челн одинокий когда-то домой?

Не мечется парус, попутный поймав ветерок

И с ним устремившись за неба предел голубой.

Трепещет душа, обрывая в безмерности взгляд.

Достигнет ли челн трех священных вершин-островов?

Над западным пиком летит и ревет водопад,

В камнях извиваются струи журчащих ручьев.

С востока утесы восстали у туч на пути,

Леса поднимаются в небо, не зная преград,

Ни ночи, ни дня в этой бездне лесной не найти,

Здесь сесть бы за столик! Ведь даже цикады молчат,

И вечные гости[371] расселись под вечной сосной,

Наньчанский святой[372] среди них, молчаливых, сидит.

Наш Чжао мудрейший — вот истый Наньчанский святой!

Летами он зрел и талантом своим знаменит,

Народ принимает, закончив в Приказе дела,

Совсем как святые на сей живописной стене…

Нет, перлом ли подлинным эта картина была?!

Нетленность на склонах природных обещана мне.

От мира уйду! Стоит ждать ли победного дня? —

Там персик улинский