Стихи - [5]

я направляю свой корабль.

Дожить — и видеть ясный взор,

дожить — и смерть принять как дар,

увидев вечный Валинор

И лики светлые валар.

[17.08.91]

ЮНЫЙ СТВОЛ

Юный ствол на могиле павшего,

порожденье веков войны,

он другого сорта, не вашего,

и плоды его солоны.

Он в ночи серебром наполнится,

и роса на нем — горяча,

в перекрестье ветвей покоится

под корой — рукоять меча.

Прикоснитесь — и вы услышите

вновь звучащий призывно рог.

Руны чьей судьбы в небе вышиты,

что сулит еще людям рок?

Что бы ни было — прядь упавшую

сдует ветер ночной со лба.

Юный ствол на могиле павшего —

нерожденного ждет судьба.

Он придет — под иными звездами,

но в смятении, как и ты,

и, покровы раздвинув росные,

меч достанет из темноты.

И тогда, в огневом сиянии,

под узорную рукоять,

из глубин ствола тоже встанем мы,

чтоб самих себя отстоять.

[25.08.91]

РУНЫ НА ПЕСКЕ

Начертано предсказанье

на чистом песке сухом,

с зарею волны касание

размоет песчаный холм,

успеешь ли ты, не ведая

про ужасы, смерть и честь,

путем неслучайным следуя,

судьбу свою здесь прочесть?

А если прочтешь, то в силах ли

нести ее до конца?

Над брошенными могилами

живые стучат сердца.

А если волна шипящая

сотрет стрелы острых рун,

сумеешь ли настоящее

найти в перезвонах струн?

И сон отличить от морока,

и явь отличить от сна?

Спеши — твое время коротко,

и плещет уже волна…

Но если ты поздно на берег

примчишься в глухой тоске,

то все напишу я набело

на чистом сухом песке.

[25.08.91]

«Отпусти удила, дай свободу коню…»

Отпусти удила, дай свободу коню.

Видишь, сохнет трава и кусты на корню,

видишь — черная пыль над дорогой кружит,

этот путь далеко от живого лежит.

Ты скакал не сюда, в край ты рвался другой,

К этим белым костям не касайся рукой,

Это мертвая сушь, это злая земля,

это солнце не греет, нещадно паля.

Конь рванулся с дороги — удобной, прямой.

Путь он, может, отыщет обратно домой,

но в безмолвном просторе сейчас вы одни —

как ты это не видел все долгие дни,

что за сон ты смотрел, прямо сидя в седле,

что за яд был в задевшей когда-то стреле,

что тебя разбудило — не помнишь, молчишь?

мерный топот копыт рубит знойную тишь.

Скоро зелень даст отдых усталым глазам,

там медвяные капли росы, как бальзам,

там дорога петляет в прохладных лесах,

там забыт перед тьмою полночною страх.

Конь несет тебя, страх обгоняя ночной,

цепи черных холмов отступают стеной.

Ты бессмысленно шепчешь: «Добраться, дойти!»…

Как ты храбро ушел по прямому пути!

[25.08.91]

ПРОСТИ (ЭОВИН)

Прости! Я послушно все сделаю,

трав душистых нарву,

вышью мантию белую,

сыновей назову,

научусь тихой радости,

полюблю дочерей,

но до самой до старости

я не буду твоей.

Нет сомнения в верности,

благодарной тебе,

доля женская с древности —

покоряться судьбе.

Для тебя жить осталась я,

мой спаситель и муж,

я довольствуюсь малостью

и не грежу я уж,

и не сняться мне подвиги,

меч мой сломан давно,

зреет в княжеском погребе

молодое вино.

Ни короной, ни славою

сон о прошлом не мил…

Он жалел меня слабую,

меня гордую — бил,

и, спася умиравшую,

он оставил меня,

его милость познавшую —

в вечной власти огня.

Слезы жгучие — искрами —

никогда, ни одной…

Я любви твоей искренне

буду верной женой,

и сумею — не поздно ведь —

я тебя полюбить,

лишь глаза эти звездные

не смогу я забыть.

мне судьбою, наверное,

жить с собою в боях.

Неверна я и верная,

и с тобой — не твоя!

[25.08.91]

КОНЕЦ СЕНТЯБРЯ

Ветер ворошит золу, но погас огонь.

Льют уже который день серые дожди.

Мокрый желтый лист упал на твою ладонь.

Катится к концу сентябрь, и вестей не жди.

Манит за собою вслед караван гусей.

Осенью всегда тебе хочется уйти.

И дорога ждет тебя и твоих друзей,

снятся в шелесте дождя дальние пути.

Все, что слышал в сказках ты, множество чудес

где-то за порогом там, за речной волной.

где свернет тропа твоя в Вековечный лес,

оглянись в последний раз — дождь звенит струной.

Ты уходишь в темноту, след твой дождь сотрет,

но сильнее всех невзгод и любого зла

будет на пути твоем мысль, что где-то ждет

дом уютный, в очаге теплая зола.

И из сущности твоей, как из корня — вверх

вырастет иная суть, новые черты.

В битвах, в тяготах пути став сильнее всех,

дом спасая и очаг, мир спасаешь ты.

Но об этом не прочесть в мокнущей листве,

только тень тревог крылом разрезает дождь.

Серебрится слабый след в жухнущей траве,

но весна еще придет — если ты дойдешь.

[27.08.91]

«Эту тяжесть бессонницы дикой…»

Эту тяжесть бессонницы дикой

сколько раз мне еще пережить,

обмирая от детского крика,

в темноте бестолково кружить.

Пить не пьет, а качаешь — смеется,

а в кровати встает и кричит.

Под губами горячая бьется

пульса нить на виске и стучит.

Заболела? Голодная? Пучит?

Вновь в бессилии слезы глотать.

Что тебя бессловесную мучит —

ты еще не умеешь сказать.

Упаду на кровать как-то боком,

на минуту закрою глаза,

и раздастся знакомым упреком

новый крик — не бросайте, нельзя.

Прокляну все на свете — в горячке

оттого, что никак мне не смочь

на себя принимать все болячки

чтоб не мучали сына и дочь.

И на вахту ночную готовясь,

наяву грезит глупая мать:

хоть сегодня-то я успокоюсь,

хоть сегодня удастся поспать…

[25.09.91]

«Сквозь лес и туман приближаясь…»

Сквозь лес и туман приближаясь,

в ночи электрички стучат,

и дрожью стекла отражаясь

зовут не в дорогу — назад.

Чтоб в этот туман окунуться,