Стихи - [121]

Шрифт
Интервал

А вообще-то Вы должны были быть составителем собрания сочинений АА. Лучше никто не сделает. Но работа, конечно, дьявольская, особенно для Вас, понимающей значение каждой запятой. Уж лучше поскорей заканчивать третий том.

«Весть» вышла, но я ее еще не видел. Теперь есть шанс, что будет второй и третий выпуск, особенно если похвалит пресса (или разругает «Наш современник»).

Знаю, что «гвоздь» второго выпуска — Ваша проза3.

Насчет «Москва — Петушки» не согласен. Это прекрасная, чистейшая, благороднейшая проза. Живая классика. Вы просто не терпите запах алкоголя.

Произошла какая-то глупая история с телепередачей об Александре Исаевиче. Она была объявлена в газетах, но Ненашеву позвонил Залыгин4 и сообщил, что все права на публикации А.И. имеет один «Новый мир». Но в передаче не публикация, а просто о Солженицыне. Ненашев испугался и передачу отменил. Это породило всякие слухи. Идиотство.

Рассказывал мне эту историю Феликс Медведев, автор передачи. Сам он не фонтан, но дело делает иногда полезное. Ко мне приезжал с киногруппой, мучили меня целый день. Пытался говорить умное, но возможно, что буду выглядеть на экране глупо…

…Очень жалко Льва. И Раю, конечно, жалко. Но Лева — человек приспособляемый, а где-то внутри незыблемый. На это надежда.

Гелескулу написал еще одно письмо.

Пока ответа нет.

Привет Люше и Фине.

Любящий Вас

Д. Самойлов

8.07.89

1 Речь идет о книге Лидии Чуковской «Памяти детства», впервые выпущенной в России (М.: Московский рабочий, 1989). Книга дополнена новой главой (гл. XVII), не входившей в зарубежное издание (Chalidse Publications: New York, 1983).

2 Лидия Гинзбург. Человек за письменным столом: Эссе. Из воспоминаний. Четыре повествования. Л.: Советский писатель, 1989.

3 Во втором выпуске альманаха «Весть» предполагалось печатание «Процесса исключения» Лидии Чуковской.

4 Ненашев Михаил Федорович (р. 1929), в 1988–1989 гг. председатель Гостелерадио СССР. Сергей Павлович Залыгин (1913–2000), писатель, главный редактор «Нового мира».

140. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской

11 июля 1989

Дорогая Лидия Корнеевна!

Вчера был пасмурный, скучный день — понедельник. В этот день не приносят почту. Но накануне мне принесли извещение о бандероли. И — какая радость! — Ваша книга. Не ждал ее так скоро. Теперь буду читать медленно, сам. Книгу Вашу очень люблю. Спасибо. В этом издании только обложка не очень. Но не в ней дело1.

Ахматовские торжества — Вы правы — изрядно опошлены, как у нас это профессионально умеют делать. Но среди публикаций были интересные (Анреп, Адамович). Особенно понравилась — больше, чем понравилась — статья Бродского (в «Юности»2). Мне кажется, что это лучшая статья об Ахматовой. А в «о Ахматовой» тоже много интересного. Вы напрасно думаете, что Наймана я не жалую. Просто мне чужды люди, которые сами себе назначают цену.

Писал Вам, что вышла «Весть». У Саши уже есть экземпляры. Попрошу его один доставить Вам. Я себе сборника в целом не представляю.

Судя по телевизору, жара у вас не спадает. А у нас хмуро, дождичек.

Будьте здоровы.

Ваш Д. Самойлов

11.07.89

1 Лидия Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. Книга I. 1938–1941. М.: Книга, 1989.

2 См.: Иосиф Бродский. Скорбная муза / Перев. с англ. А. Клотова // Юность, 1989, № 6.

141. Л.К. Чуковская — Д.С. Самойлову

21 июля 1989

Дорогой Давид Самойлович. Простите, что на письмо отвечаю открыткой. Но сил нет ни физических, ни душевных. Я смолоду не выносила лета — не хочется жить. Грозы ежедневные почему-то в этом году не утоляют. Хочется только лежать. А нельзя.

Да, кроме пошлости, юбилей АА принес много интересного. Адамовича, Анрепа я читала давным-давно. Но в обоих номерах («Литер[атурное] обозр[ение]» и «Звезда»), сплошь посвященных Ахм[атовой], многое ново. Сижу и конспектирую. Между прочим, в «Звезде» мне впервые понравился Слуцкий — «отрицательные» стихи об Ахм[атовой]1. Хорош — из поэтов — также и Горбовский, но зато его воспоминания (более о «двухстах граммах с прицепом», чем об АА) — совершенно глупые2. Недаром мне она сказала о его стихах: «Стихи из вытрезвителя». Насчет стихов — не права, а вот мемуары — да. И при этом — высокомерие. Очень почему-то презирает жильцов Д[ома] т[ворчества] в Комарове… Интересен Л.Н. Гумилев («Звезда»)3, но с другой точки.

Ваша Л.Ч.

21/VII 89

P.S. А читали ли Вы Л.Я. Гинзбург «Человек за письменным столом»?4 Много замечательного, хотя многое и ненужно. Привет Гале.

Pp.S. Вчера у меня был Лев, приехавший хоронить Раину урну. Очень толст, очень, очень, но совершенно не безумен. Успел уже выпустить брошюру о Р[аисе] Д[авыдовне] — милы мне ее фотографии — но много нагорожено фальши. И снимки таковы: РД и Римский папа, РД и президент Рейган…

Хоронят ее завтра

Л.Ч.

1 Упомянуто стихотворение Б. Слуцкого «Я с той старухой хладновежлив был» («Звезда», 1989, № 6, с. 156).

2 Глеб Горбовский. Видение в Комарове // Там же, с. 107.

3 Речь идет о беседе Л.Э. Варустина с Л.Н. Гумилевым «…Иначе поэта нет» (там же, с. 127–133).

4 См. примеч. 2 к письму 139.

142. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской

31 июля 1989

Дорогая Лидия Корнеевна!

Надеюсь, что Ваше самочувствие улучшилось. Жара вроде бы спадает, судя по сводкам. Но Вы все же слишком много работаете. Понимаю, что это замечание пустое, т. к. кейфовать Вы не умеете. Но все же…


Еще от автора Давид Самойлович Самойлов
Цыгановы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Памятные записки

В конце 1960-х годов, на пороге своего пятидесятилетия Давид Самойлов (1920–1990) обратился к прозе. Работа над заветной книгой продолжалась до смерти поэта. В «Памятных записках» воспоминания о детстве, отрочестве, юности, годах войны и страшном послевоенном семилетии органично соединились с размышлениями о новейшей истории, путях России и русской интеллигенции, судьбе и назначении литературы в ХХ веке. Среди героев книги «последние гении» (Николай Заболоцкий, Борис Пастернак, Анна Ахматова), старшие современники Самойлова (Мария Петровых, Илья Сельвинский, Леонид Мартынов), его ближайшие друзья-сверстники, погибшие на Великой Отечественной войне (Михаил Кульчицкий, Павел Коган) и выбравшие разные дороги во второй половине века (Борис Слуцкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов)


Избранное

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мемуары. Переписка. Эссе

Книга «Давид Самойлов. Мемуары. Переписка. Эссе» продолжает серию изданных «Временем» книг выдающегося русского поэта и мыслителя, 100-летие со дня рождения которого отмечается в 2020 году («Поденные записи» в двух томах, «Памятные записки», «Книга о русской рифме», «Поэмы», «Мне выпало всё», «Счастье ремесла», «Из детства»). Как отмечает во вступительной статье Андрей Немзер, «глубокая внутренняя сосредоточенность истинного поэта не мешает его открытости миру, но прямо ее подразумевает». Самойлов находился в постоянном диалоге с современниками.


Стихотворение

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Струфиан

Уже много лет ведутся споры: был ли сибирский старец Федор Кузмич императором Александром I... Александр "Струфиана" погружен в тяжелые раздумья о политике, будущем страны, недостойных наследниках и набравших силу бунтовщиках, он чувствует собственную вину, не знает, что делать, и мечтает об уходе, на который не может решиться (легенду о Федоре Кузьмиче в семидесятые не смаковал только ленивый - Самойлов ее элегантно высмеял). Тут-то и приходит избавление - не за что-то, а просто так. Давид Самойлов в этой поэме дал свою версию событий: царя похитили инопланетяне.  Да-да, прилетели пришельцы и случайно уволокли в поднебесье венценосного меланхолика - просто уставшего человека.