Стихи - [24]

Теперь стал слабым-слабым,

И знать уже не ведаю,

Что встречу впереди.

Но только вместо хосписа,

Наркотиков и ампул

С негромкою победою

Позвольте мне уйти.

2001

НЕСГИБАЕМЫЙ

Устали, устарели,

Утратили престиж...

Лишь ты один, Сальери,

И в старости горишь.

Все так же прячешь зависть

За пазуху, как нож,

Страдая и терзаясь,

Себя не бережешь.

Не уставай, Сальери,

И страсти не глуши,

Пока не отсырели

Углы твоей души.

Сейчас, когда искусство

И жизнь идут к нулю,

За постоянство чувства,

Как за талант, хвалю.

УЧИТЕЛЬ

Учитель болен был и недоволен,

Мои стихотворенья разносил,

А я терпел, как нерадивый воин,

И даже снисхожденья не просил.

Была зима. Учитель был простужен.

Дрожал в чужом нетопленом углу.

А я, чудак, надеялся на ужин,

На рюмку водки и на похвалу.

Он был худой. Высовывались кости

Из ворота дешевого белья,

А мне казалось, что ему все просто,

Что ниц пред ним повержена Земля.

Не потому ли, хоть об стенку бейся,

Хоть переламывайся пополам,

В ответ цедит: — Вы не бездарны, Берсы,—

Как Лев Толстой никчемным сыновьям.

Тоски и боли поровну изведав,

Терпел стрезва, терпел и во хмелю,

Терплю и нынче. Средь живых поэтов

Его любил всех крепче и люблю.

Но если вдруг теперь мои похвалит

Стихи, где шлаку больше, чем руды,

Мне хочется его обрезать: — Хватит! —

И горько мне от этой доброты.

1972

ХАЛАБУДА

Хороша ты, кто понимает,

Жаль такого, кто не поймет,

И меня к тебе тянет, манит

Круглый год, притом напролет.

Разнесчастная халабуда,

Для иных — не предел мечты.

И сказала одна зануда:

«Апология нищеты».

Но какие зато резервы

Открывает в тебе мой взгляд,

От обид отрывает нервы,

И я сызнова жизни рад.

И толково не стоит спорить,

Как невзгоды твои решить —

Обустроить и перестроить,

Если попросту можно жить.

МЕСТО

Хорошего — понемножку,

Точнее — всего пустяк...

Отправимся в путь-дорожку,

Не век же торчать в гостях.

Но в домовине тесно,

Поместишься там с трудом,

И странно, что это место

Пришло к нам от слова дом.

2001

РАЗГОВОР С ЗЕРКАЛОМ

Хорошо бы на беду

Ты бы вовсе треснуло.

Нынче я в тебе найду

Мало интересного.

Вон лицо из глубины

Так давно немолодо,

Что уже страшней войны,

Хоть не ею смолото.

Лопни или потускней.

Все гляжу и охаю.

Ну тебя в качель с твоей

Плоскою правдохою.

И мне зеркало в ответ

Нехотя, несказочно:

— Нет чего, того уж нет,

И винить меня за что?

Но смотри, старик, смотри,

Хоть похож на лешего,

И спасибо говори,

Что не занавешено.

1987

ВАГАНЬКОВО

Хотелось бы мне на Ваганьково.

Там юность шумела моя...

Но ежели места вакантного

Не будет, то всюду земля...

Запри меня в ящик из дерева,

Найми грузовое такси

И вывези, выгрузи где-нибудь,

Названья села не спроси.

Пусть буду я там без надгробия,

Как житель чужого угла,

Чтоб ярость былая, недобрая

Колючей травой проросла.

Везде истлевать одинаково.

Давай поскорей зарывай...

...А все ж веселее Ваганьково,

Там тренькает рядом трамвай.

1969

НА КЛАДБИЩЕ

Памяти Б. Слуцкого

Хоть здесь у вас, не скрою,

Явная благодать,

Я подошел к надгробью:

Надо потолковать.

Мертвому не погудка

Хоть барабан, хоть стих...

Вот и скажу, как будто

Вы и сейчас в живых.

Здесь вам теперь не место!

Нынче нельзя нам врозь,

Врозь, когда наконец-то

Стронулось, началось!

Время пошло хорошее,

Да нелегко идет.

Горько, что отгорожены

Вы от его тягот.

Вы, кто был ярок давеча,

Здесь позарез нужны,

А не на старом кладбище

Рядом с прахом жены.

Время идет погожее,

Тяжко ползет из мглы...

Жалко, что вы не дожили,

С ходу бы подмогли.

1986

ДОРОГА

Через Житомир на Пензу,

То есть не по прямой,

Ночью, горланя песню,

Ехал ровесник мой.

Что его в путь толкало,

Вряд ли сказать бы мог —

Видно, душа алкала

Самых кривых дорог.

Ветер ныряет в поле,

Чист и прохладен мрак.

Словом, не всё равно ли

Ехать куда и как?

Пенза или Житомир —

Не разглядеть в окно,

Жив, а, быть может, помер,

В общем-то, всё равно.

Требуется немного:

Небо и в нем луна,

И по душе дорога,

Ежели цель темна.

2001

СОПЕРНИК

Что делать: быть или играть? Вот в чем вопрос.

А впрочем, никакого нет вопроса.

Кто до себя — как личность — не дорос,

Тот изъясняется многоголосо.

И норовит у каждого занять

То интонацию, то жест, то фразу,

Чтобы сыграть, но не себя опять,

А нечто усредненное и сразу.

Соперник растранжиривал свой пыл

На скетчи, сценки или водевили...

А что до Слуцкого, то Слуцкий просто был.

И не играл. За это не кадили.

2001

ТРОФЕЙНЫЙ ФИЛЬМ

Гр. Бакланову

Что за бред? Неужели помню четко

Сорок лет этот голос и чечетку?

Мочи нет. Снова страх ползет в середку,

Я от страха старого продрог.

До тоски, до отчаянья, до крика

Не желаю назад и на полмига,

Не пляши, не ори, молчи, Марика,

Но прошу, заткнись, Марика Рокк.

Провались, всех святых и бога ради!

Нагляделся сполна в своей досаде

На роскошные ядра, плечи, стати

Со своей безгрешной высоты.

Ты поешь, ты чечетничаешь бодро —

Дрожь идет по подросткам и по одрам —

Длиннонога, стервоза, крутобедра,

Но не девушка моей мечты.

Не заманивай в юность — эту пору

Не терплю безо всякого разбору,

Вся она мне не по сердцу, не впору.

Костью в горле стала поперек.

Там на всех на углах в усах иконы,

В городах, в деревнях тайги законы,

И молчат в серых ватниках колонны,

Но зато поет Марика Рокк.

Крутит задом и бюстом иноземка:

Крупнотела, дебела, хоть не немка.

Вожделенье рейха и застенка,

Почему у нас в цене она?

Или все, что с экрана нам пропела,