Стихи и другие стихотворения - [4]

и заволок до поволок

пока мы плыли в облаках

сгоревшим порохом дыша

они на утлых каблуках

по острию карандаша

бежали млея и шурша

в распотрошенных клобуках

и сколько было их во мгле

никто не знает на земле

когда я милый твой приду

и облаком оболоку

по пóдволоку подволокý

косые волоса в шелку

кривые голоса в саду

тогда поднимется ура

как поднебесная гора

а вы пока быкуйте фраера.

VII, 08

СТИХИ С ЮГО-ЗАПАДА

1.

Дымы распались на горах

распотрошенным гинекеем,

и пеший грак, как некий Гракх,

кричал на мéртвом языке им.

И слушал, копья наклоня,

наклонный лес над влажным склоном,

и два огня – как два коня —

летели в воздухе зеленом.

VII, 08, Looren, Züricher Oberland

2.

За боярышник под дождем,

сам себя на себя облокачивающий,

на другой горе подожжен

колкий газ, облака поднакачивающий.

А за выжженный дочерна

грозный куст – до последнего терния! —

на иных горах дочтена

книга ветреная, вечерняя.

От нее ж летит на ветру глухом

строчка выветренная, слепая,

самый дальний, последний и светлый холм

мглой дочернею засыпая.

VII, 08, Looren, Züricher Oberland

3.

Когда сказал зеркальный пух,

протершийся сквозь неба купол,

что свет зерцаемый попух,

что свет зерцающий потух

и в вишнях искрами захрупал,

что пал боярышник, что пал

с горы туман – как между стекол

разъятых капель накопал —,

что пар погас и газ попал

в жерло небес и там зачпокал,

что крылья длинные свернул

короткий ястреб – и свернулся,

и тенью выгнутой сверкнул,

как будто сверху бездну ткнул

и к верху, в бездну, вертанулся… —

сейчас же знали мы: ага,

ночные зеркала прорвало —

вторая армия врага,

поднявши тучи на рога,

уже стоит у перевала.

X, 08

4.

Ильме Ракузе

солнца сушеная жёлчь, неба прожженная синь;

лавровишенье – бело-пронзительный блеск;

дуболиственье – мелкозýбчатый плебс

в золотых париках, как Расин;

богумильские сосны в рыжей полуистлевшей золе;

лигурийского войска соломенный строй

пóд гору лёгший окровавлéнной махрой;

розоперстье прованское, сладкое, как керосин, —

всё отливается в сизомолочном стекле

поперечного воздуха; и если долго глядеть на скалу,

то из окон в скале

выйдут ласточки-люди и поползут по стеклу —

направо и в рост,

а лодочки-птицы, голýбки, сестра за сестрой,

крыльями быстро скрипя, полетят под горой

на ущерб и налево – во мглу виноградных борозд;

и провожатый жужжащий замолкнет.

VIII, 09, Venasque, Provence

СТИХИ С СЕВЕРА

полусумраком полны

полусомкнутые купы

снизу – вдоль заострены

сверху – поперечно тупы

снизу – хлещут второпях

длинноплечие мотала

сверху – блещут в тополях

искры белого металла

снизу косная вода

в прорезиненных прорезах

сверху – полыханье льда

и негромкий гром железок

едем-едем в полумгле

по сверкающей дороге

снизу – небо на земле

сверху – море на пороге

VIII, 08

ПЕТЕРБУРГ

Спустился сон еще до тьмы

на сад, закрывшийся руками

своих смутнобелеющих камней.

Мы засыпали стариками,

а просыпаемся детьми

и даже лучше, кажется, – умней.

Над садом шелк небесный туг

и солнечно круглеет боком

над твердым шевеленьем вод —

последний щелк, последний стук,

и вот, как в выдохе глубоком,

корабль, шар и сад и небо поплывет —

тогда очнемся и начнем,

гудя свежеподдутой пневмой,

о человечестве ночном

и о России полудневной.

IX – Х, 08

ЗИМА 2008

1.

изгибаясь как пила

река в небо заплыла

и где она заплыла

пыльной пеленой

вылеплен из пыла

алый шарик ледяной

и где ракета взмыла —

ускользая вслед

вырезан из мыла

оплывающий свет

как бездымный порох

как бездомный прах

пар парит вращающийся

на двойных ветрах

2.

и никуда не деться

от бездыханных вьюг

даже если с дамочками

улететь на юг —

на мазутных пляжах

не пересветить

мрáмористость ляжек

известковость тить

даже и на поезде

даже из ума

из-за того что тьма везде

и везде зима

вставшая на два угла

зима в море заплыла

XI, 08

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ О ПАВЛОВСКЕ

1. В ПАВЛОВСКОМ ПАРКЕ – ВЫХОДЯ

как в оплетенные бутыли

в деревья розлили луну

а чуть оглянешься – не ты ли

скользишь перекошенный по дну?

и свет сквозь ветки заголенный

и ветер в дереве пустом

и вечер белый и зеленый

и скрип и шорох и стук и стон

XII, 08

2. ПАВЛОВСК – ВО СНЕ

за полоненною луной

в слезах – бежать – в одной сорочке

в заполоненное луной

тьмы облако без оболочки

остановиться не дойдя

до круга света и распада

и в черных пóлосах дождя

среди – застыть – глухого сада

и засыпая до весны

свежо и горько пахнуть тленом

в зеленых волосах луны

плечом смутнея и коленом

VIII, 10

II

ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Д. Ю.

Я забыл эту зиму, слюдяную грозу,

от нее даже дыму не осталось в глазу,

даже в горле – намокшего меха.

Двадцать лет я не помнил ни сон, ни слезу,

ни растущую в сердце ледяную лозу,

ни под сердцем жужжащее эхо.

Двадцать лет я не помнил и столько же зим

этот сладкий, прозрачный и плачущий дым,

этот запах прощанья и страха.

Двадцать лет мы – почти что незримо – кружим

и над садом седым, и над рядом чужим

в плотном небе слоистого праха.

Что ж, пчела дорогая, теперь ты – сама,

оттого что кончается эта зима,

оттого что исполнились сроки.

Неслучайно опять зазвенело ледком

незнакомое небо, чей холод знаком —

скоро в сердце подтает иззубренный ком,

скоро снова откроется путь над летком —

и свободы шажок неширокий.

I, 09

СТИХИ С ЭПИГРАФАМИ

ДОЖДЬ, тринадцатистишие

В ужасных тех стенах, где Иоанн,

В младенчестве лишенный багряницы…

В. К. Кюхельбекер, «Тень Рылеева»