Стихи и другие стихотворения - [7]

сквозит из его дуг и падуг

какой-то страшный фейерверк

зеленый блеск и белый сверк

как сад где только дуб и падуб

по скользким лестницам зари

как за медузою медуза

сплывают света пузыри

ночное мужество замри

дневному ужасу обуза

IV, 10

ОДА ИЗ ПОЕЗДА

в речках медных нечищенных

изгибается медленный ток

а со сгибов посколото

у лещинок у нищенок

меди старой пятак на пяток

но зато сколько золота

на плечах у дубовых мужчин

выбегающих молодо

из лощенных закатом лощин

самолеты бескрылые

нас несут над склоненной страной

тени белые милые

расплоясь от небесного холода

оплывают за нашей спиной

но зато сколько золота

набегает у нас на стекле

и ссыпается смолото

к уходящей под землю земле

V, 10

ГИМН ВЕСНЕ

Смертью горло полоскали

Дуры-горлинки во сне,

Из пылающих клёвов плёскали

В голые глаза весне —

Золотыми полозками

По воспаленному стеклу

И вспылёнными полосками

На расплавленном полу.

Вот сад, где ртутная вода

Стекала всю ночь тройным уступом

В темнеющее никуда

По темно-голубиным купам —

Сквозь пыль и пыл стекла, сюда;

И ночь за ночь ее труда

Оплачена тройным сюркупом:

Медведки скрылись, и волчцы

Шипы зеленые надели,

Седеют в гробе мертвецы,

Когда еще не поседели,

И смертью дурни-горлецы

Полощут горло в самом деле.

V, 10

ПРОГНОЗ НА ЛЕТО

Я вижу синие дворы,

Где стены сложены из дыма.

На камни Иерусалима

Ты положи свои дары.

Владимир Шенкман (1955–2002)

Лето будет красное, как поезд-стрела.

На застывших колесиках, перестуженных добела,

на колесиках золотых-раскаленных

пролетит – от стрекоз черно-желтых и до сине-зеленых.

Лето будет белое, встанет снег золотой.

Станет ветр обратный дуть рот в рот пустотой,

и, чернее зеленого, муравьиные львы

вылетят из иерусалимской Невы.

Лето будет черное, а в нем золотые фонарики.

По разлившейся пóд небом иерусалимской Москва-реке

метеором подкачанным вперекос

перелетит – от зéлено-синих и до желто-черных стрекоз.

VI, 10

А КАК Я ВЫШЕЛ, БЫЛ ПОЛОН САД

…а как я вышел, был полон сад

огней сдвоений, теней строений;

был сразу клетчат, затем полосат,

и пáром из облачных строений

окачен с краю, где неба скат…

…когда б я знал, что уже пора,

что в яблоке юном достанет воска

на тающий в небесах укус,

я в дом бы вернулся, что был как куст,

кем-то срубленный без топора

у предпоследнего перекрестка.

…но кто у въезда на нéбо стоял

средь ягод бело– и чéрноплóдных

и был, как столиц небесных столяр

и как плотвиц стоместных плотник? —

стамеской он тьму от тьмы отслоял…

…когда б я знал, что уже июль,

что сада счетверена занавеска

свеченьем со всех небесных сторон,

я вышел бы иґз дому, сел в паром

и пó небу, белому как от пуль,

поплыл бы – в забытой руке стамеска.

VI, 10

///

Что будет музыкой в аду?

Пила в разветвьях голотелых

И колоченье оголтелых

Косилок на холостом ходу?

Что будет золотом в аду?

Ветчины узкие магнолий?

А злотым медным – не стегно ли

Медведки, вытомленной во льду?

Что будет пóтом в полом сне?

Что будет Тютчевым и морем?

Что – истомлением, что – горем?

И что потóм, куда и мне..?

V, 10

МАЙ

Дóждь был. Деревья отжали

с острых воскрылий крахмал.

Шершень споткнулся на жале

и тяжело захромал

по опаленной ступеньке

на опыленную тьму —

шелка лоскутья, как деньги,

розы роняют к нему.

Здравствуй, пустая природа —

мытые мая сады,

древ золоченая рота

у серебреной воды,

осы, и красные шершни,

и моховые шмели,

черви, латунные стержни,

выросшие из земли…

мертвые в каплях стрекозы…

крыльев потерянный шелк…

дикие майские розы…

…Дóждь был. И снова пошел.

V, 10

///

в россии маленькой двойной

в ее волне сверкальной

мы были сном и довойной

и завойнóй зеркальной

и спали в кованой воде

в ее литом завое

в огнях пружинных и везде

где падали мы двое

где два окна и довойна

и завойна за воем

ночных машин – и чашка сна

под солнечным завоем

и где – невидимы чужим

ни локтем ни коленом —

мы и сейчас еще лежим

в огне военнотленном

VII, 10

О ЗВЕЗДКАХ

О звездках – о жужелах еле живых,

О плачущих крыльями в черных коробках,

Облитых мерцаньем ночных ежевик —

Оттекшим, померкнувшим; или же в их

Осевшим подблескивать крыльях коротких,—

О тех облаках, да – об их животе,

О розово-синем и желтом сысподу,

О мраке крученом в его пустоте,

О тьме, где вращаются тени не те,

О свете, сбегающем в гулкую воду,—

О свете другом, из другого угла

О черно-зеленом, как лавр или падуб,

Оттуда идущем, где полая мгла,

Оттуда, где голая полночь кругла,

Откуда ни света, ни мрака не надо б,—

О небе другом на другой стороне,

О серо-сухом, как ежовая шерстка,

О полой луне, да – о полой луне,

О полуиссохшей, о той, где на дне

Огонь наддвоённый глядит из наперстка.—

VIII, 10

///

Иппокрена… выцветшая рана

У сухого неба на краю…

Пьет больная птица из-под крана

Ржавую небесную струю.

Спит больная птица под лоскутным —

Шевелящим листья – потолком…

Музы, музы… скудным и паскудным

Задыхаясь вашим ветерком.

IX, 10

СТИХИ С ДЫРОЧКОЙ В СМЕРТЬ АЛЕКСАНДРА МИРОНОВА

Подплакнули товарищи, подплыли господа,

Подкапнула на клавиши сгущенная вода —

Сгущенная, сыченая, свяченая вода.

Подплакнули товарищи, сушеные сычи,

Свящённые опарыши, ночные усачи,

Как бархатные парусы вздыхая у свечи.

Не плакайте, не плакайте, скажу я господам,

Ни сýхоты, ни слякоти врагу я не отдам —

Не плакайте, не клапайте, а позовите дам!

Пусть выпрыгнут из баночек на ножке небольшой,

Похожи на испаночек, но с русскою душой: