Стихи и другие стихотворения - [3]

Чуть сойдут они за скат

неба, Перейдет, дрожа,

Постоянный ток цикад

В переменный ток дождя,

Потому что не всегда,

Не всегда и не везде

Та звезда не та звезда

И вода не в той воде.

VIII, 07

ПЕСЕНЬКА (II)

Виноградною тенью тмим

Поутру-поутру

Кориандр, анис и тмин

На-ветру-на-ветру,

Лезвьем свищущим обрит

Под ребром, под ребром

И синеющим облит

Серебром.

Мы выходим на заре, на заре

В наклоненный, как в дыму, вертоград,

И в зеленом и лиловом дому

Пленный брат – в сентябре – синебрад.

И на этом-то златом серебре

Столько тлеющих полос и полос,

Что в тумане на горящей горе

Что-то – вроде – во тьму сорвалось.

IX, 07

ПЕСЕНЬКА (III, ОСЕННЯЯ)

Шел одноногий виноград

Склоненными рядками,

Но многорукий винокрад

Украл его руками.

Что же осталось? – Ничего.

Так тихо отчего-то:

Не слышно свиста ничьего,

Ни посвиста чьего-то,

На безызвестные кусты

В рядках обезветвленных

Известки падают куски

С небес обызвествленных.

X, 07

ПЕСНЯ, ПЕСЕНЬКА (IV, ИЛИ ВТОРАЯ ОСЕННЯЯ)

И ХОР (СКРЫТЫЙ)

<…>

в солнечном тумане

в ослепительной мгле

маленький соколик

стоит на крыле

раззолоченное варево

над горою дымный лед:

разволóченное зарево —

раскуроченное влет —

посередке пересолено

по краям – пережжено

распускает парасоль оно

и спускается оно

<…>

маленький соколик

на крыле висит

вот сейчас вот повернется

и совсем улетит

засвистали и зачпокали

ласточки врезаясь в чад:

ворон на вороне сокол на соколе

плачут стучат и кричат

птичий колокол почат —

где это? близко? далёко ли?

и кто – во рту кривой свисток

неся – несется на восток?

<…>

XII, 07

///

…золотая, залатала…

Дм. Закс

Если бы не из ржавеющей стали

сделаны были бы эти кусты,

так до зимы бы они и блистали

из искривлённой своей пустоты,

так бы они до зимы и блестели,

перемещая косые края,

и неподвижные птицы б летели

на растроённые их острия,

так и сопели из них до зимы бы

черных цикад золотые свистки,

так и ползли бы подземные рыбы

тихо под ними, круглы и жестки,

так и плыла бы из пыльного света

тихо над ними луна-госпожа,

если бы только не ржавчина эта,

эта в три цвета горящая ржа.

X, 07

///

В ночных колесиках огня

Зияет колбочка зрачка,

Сияет полбочкá волчка —

И всё это едет на меня.

Но скрип земной и хрип ночной,

И шаг дождя в глухом саду,

Его дыхание на ходу —

Это всё мимо, стороной.

IX, 07

ПЛАТАНЫ В ЯЩЕРИЧНОЙ КОЖЕ

Платаны в ящеричной коже,

Но посветящееся и поглаже,

С таким кручением в крупной дрожи

Культей всперённых, воздетых в раже,

С такой курчавой детвой в поклаже,

С такой натугой в нагнýтом кряже,

Что кажется: мы взлетаем тоже —

Что, кажется, мы взлетаем тоже,

Как будто бы тоже и нам туда же —

Туда, где спят на наклонном ложе

Большие птицы в пуху и саже,

И ложе горит изнутри, похоже,

А в верхних подушках снаружи даже…

Так что же, что же, и нам того же?

– И вам того же, и вам туда же…

Постой, не стоит – себе дороже.

VIII, 07

ОСЕНЬ В ЛЕНИНГРАДЕ (80 – е гг.)

А не, на прощанье

и – как ветер ее сентябрьский ни полоскай —

реке напрягающейся, но всё еще плоской

чаечка светлая под Петропавловской

темной отольется полоской

и – как их октябрьский дождик ни полощи —

на крыше мечети в ее голубом завороченном желобе

горлышком потускнеют от спеси и немощи

полумертвые голуби

и – будут деревья сверкающей пыли полны

что полки уходящие в небо натопали

одни только будто из жести синеющей выпилены

будут тополи

и – трещать будет весело и в ноябре еще им

крылушком кратко стригущим

воробей на бреющем

над «Стерегущим»

II, 08

ТОЛСТЫЙ ФЕТ

Толстый Фет идет вдоль сада;

ночь сквозь прутья палисада

с трех концов подожжена;

и выходит, полосата,

женщина за Шеншина,

оттого что он печален.

И пока она без сна

светит скулкой, как блесна,

в круглой комнате без дна,—

в антрацит ночных купален

насыпается луна.

III, 08

ОСЕНЬ В ПОЛЯХ (80 – е гг.)

а там – в горах перегородчатых

в темнобородчатых борах

сырые птицы в кожах сводчатых

как пистолеты в кобурах —

вот – подвигáют дула синие

и черным щелкают курком

и прямо по прицельной линии

летят в долины – кувырком – —

а там – на тушах замороженных

сады вздыхают как ничьи

и в поворотах загороженных

блестят убитые ручьи —

и каждый вечер в час назначенный

под небом в грыжах грозовых

заката щелочью окаченный

на стан вплывает грузовик – —

IV, 08

СТИХИ С ЮГА

волна наклоненных растений

в наклонное море ушла

и что же светлей и растленней

чем узкие эти тела?

и что же темнее и тленней

и ниже – длинней и темней

чем отблески – нá море – тéней

и блески – на небе – теней?

IV, 08

ПО ЭТУ СТОРОНУ ТУЛЫ

Сквозь неясные поляны

и поплывшие поля

Лев Толстой, худой и пьяный,

над тупыми колоколами —

под крылами – под полами —

пролетает тополя.

Тютчев тучный, ты не прядай

серным пледом на ветру —

гром грохочет сивобрадый:

граф пролетом над тусклым прýдом

осыпает тухлым трутом

сиволапую ветлу.

III–VI, 08

ЗВЕНИ, ЗВЕНИ, МАЯК-ГОРА

Звени, звени, маяк-гора —

гора обратная, дыра близнечная

под шатким пологом голым-гола

шатра небесного – бесследно-млечная;

над валким порохом, поднятым с тла

костра безместного – мгла бесконечная.

С твоих ли звуков страшной прелести

гудит на черном желтизна?

Засну ли я, и в моря спелом шелесте

поет, звенит вся жизнь из сна!

VI, 08

AN DIE FREIER [1]

пока мы были на войне

край новомесячья в окне

тугой как слово о полку

перетолкнул по потолку

косые полосы вовне

а косы полые в шелку

до толокна перетолок