Стёртый - [31]

– Дурацкое вам дали задание, – заявила она. – И ты очень странный пацан.

– Ну а ты – очень плохой воришка!

Она вытаращила глаза и выпалила:

– Что?!

– Я видел, как ты прячешь лак для ногтей в рукав! Зачем? Это совсем на тебя не похоже.

Она здорово рассердилась. Я никогда её такой не видел. Бекс шагнула ко мне и, наверное, схватила бы за воротник, если бы мы не стояли у всех на виду.

– Слушай сюда. Я понятия не имею, кто ты и почему решил, что хорошо меня знаешь, но, если скажешь кому про лак, жизнь тебе мёдом не покажется. Понял?

Она нагнулась, и её лицо оказалось возле моего: я увидел, как потрескался тональный крем вокруг её носа, прямо как корочка на пироге. Я отшатнулся.

– Но ты же не такая! – почти закричал я. – Ты никогда не ввязываешься в неприятности. Это по моей части! Ты послушная и прилежная. Тебя никогда не оставляли после уроков, ты не устраивала пожар, не… не крала. Ты сидишь и строчишь рефераты про королей Георгов и прочую скукоту – просто для удовольствия!

Она сощурилась:

– Не понимаю, о чём ты. Я не интересуюсь историей.

– Да неужели? – Мне вдруг вспомнилось загадочное деревянное яйцо из серванта Рэга. – Наверняка ты знаешь, что такое «М. Целеста»?

Её глаза блеснули, но она промолчала.

– Или… э-э… Амун… Амерсом… В общем, как-то так. А, и Эрхарт. Бьюсь об заклад, ты знаешь, что такое Эрхарт!

Бекс усмехнулась.

– Ты хотел сказать – кто такая Эрхарт? – поправила она меня и тут же прикрыла рот ладонью. Ага! Всё-таки моя сестра не полностью изменилась.

– И кто это? Ну, скажи!

Она поморщилась:

– Про «Гугл» не слышал?

Пару секунд стояла тишина.

– Слышал, конечно! Только у меня сейчас нет компьютера. И телефона.

Она посмотрела на меня как на инопланетянина.

– Как тебя зовут?

– Максвелл. Максвелл Бек… Просто Максвелл.

– Так вот, просто Максвелл, если у тебя нет телефона, то это твои проблемы, не мои, – отрезала Бекс и пошла дальше.

У меня не осталось сил за ней бежать и спорить, так что я развернулся и побрёл к Рэгу.

Этот мир – полный отстой. Сестра у меня здесь кошмарная. Просто ужасная. Папа ходит на работу, от которой ему плохо. Чарли Ботаник подражает Маркусу. У меня сдавило горло, а на глазах выступили слёзы.

Хуже всего было то, что случилось с моим псом. Я не шёл в тот день по той улице. Я его не спас.

Слёзы покатились по щекам, и я вытер их рукавом.

Моего любимого пса, лучшего, что случилось в моей жизни, в этом мире не было.

Он умер.

Глава двадцать четвёртая. Мама

На следующее утро я проснулся, будто меня кто-то толкнул. Сердце бешено грохотало в груди, как старый поезд. И тут я вспомнил почему.

Меня больше не существовало.

Я пожелал никогда не рождаться, и по какой-то непонятной причине моё желание сбылось. Я посмотрел на сервант с диковинками. Наверняка это всё из-за чудной деревянной шкатулки-яйца. Что-то случилось, и меня, Максвелла Беккета, стёрли в мгновение ока.

А теперь ещё выяснилось, что Монстр умер.

Я начал медленно и глубоко дышать, как советовали учителя, когда на уроке на меня нападал приступ злости. Удары сердца, частые, как пулемётная очередь, стали реже. Теперь надо было понять, как яйцо меня стёрло, и всё перемотать назад. Вернуться обратно. Туда, где я спас Монстра и он выжил.

Легко.

Рэг возился на кухне, и я решил заглянуть в сервант. Достал яйцо, сел с ним на диван и встряхнул. Внутри что-то загремело. Я закрыл глаза и сказал:

– Хочу снова существовать.

А потом открыл и посмотрел на каминную полку. Моего рисунка там не появилось. Я не вернулся.

Может, мало сказать это вслух? Я нажал на выступ, и шкатулка открылась. Я вынул платок и рассмотрел серебряную пуговицу. Она была очень красивая. Таких сейчас не встретишь. Я положил пуговицу к платку и обрывку плотной ткани и взял шерстяной лоскут, свёрнутый трубочкой. Тёмно-серый клочок от какой-то старой вязаной вещи.

– Вижу, ты нашёл палец Амундсена! – воскликнул Рэг, заходя в гостиную с двумя мисками кукурузных хлопьев.

Я тут же выронил шерстяной лоскут и вытер руку о штанину.

– Палец?!

Рэг рассмеялся:

– Конечно, не настоящий. Это палец от его перчатки. Амундсен… Подожди, это я должен помнить. Дай мне пару минут.

Он поставил миски на журнальный столик и наморщил лоб. Я убрал всё обратно в яйцо и сложил лепестки. Оно закрылось с громким щелчком.

– Не мучайся, Рэг. Не ломай голову, – сказал я и взял миску с хлопьями. – У тебя есть компьютер? Или планшет?

Рэг поставил свою миску на колени и посмотрел на меня пустым взглядом.

– У меня есть планшет, но я не уверен, что нужно тебе его давать, юный… мм…

Он снова не мог вспомнить моё имя. Я сунул в рот полную ложку хлопьев.

– Спасибо за завтрак, Рэг. Мама с папой говорили, что у тебя мне будет хорошо. Папа прямо так и сказал: «Максвелл, у Рэга ты отлично проведёшь время!» И он был прав.

Я улыбнулся, довольный тем, что напомнил Рэгу, как меня зовут, и при этом не поставил его в неловкое положение. Он улыбнулся в ответ:

– Максвелл! Ну конечно, Максвелл! Так и есть.

Он зачерпнул ложкой хлопья, и мы продолжили есть в тишине. Я уже решил, чем займусь сегодня. Мне очень хотелось увидеть маму. Я не собирался с ней заговаривать, иначе она, как и Бекс, решит, что я того. Думал только, если получится, проследить за ней до дома и проверить, нет ли там Монстра. Моя сестра в этом мире оказалась ужасно противной. Может, она соврала, что у неё нет собаки.