Степные рубежи России - [3]
В 1930‐е годы государство поощряло национальную сознательность нерусских народов Советского Союза и чувство исторической несправедливости. Но с началом Второй мировой войны возникла потребность в патриотическом единстве, которое объединило бы многоликое население страны, и представление о «Российской империи как тюрьме народов» постепенно было задвинуто под сукно. Вместо него советская идеологическая машина стала подчеркивать «цивилизующую роль России» и ввела понятие «братская дружба народов СССР» под предводительством великого русского народа. К началу 1990‐х годов «нерушимый союз республик» не выдержал испытания на нерушимость, и внезапный распад Советского Союза по национальным границам привел к тому, что национальная, этническая и религиозная идентичность внезапно оказалась в самом фокусе внимания историков, которым теперь не мешали советские идеологические догматы. Результатом стало фрагментированное изображение исторических процессов, в котором каждая группа, объединенная общими интересами, стала отстаивать свое собственное, в высшей степени политизированное и националистическое прошлое.
Хотя систематического исследования южных рубежей России не существует, что может объясняться националистическими и идеологическими путами российской и советской историографии, различные аспекты истории Степи были изучены российскими и советскими историками. В XIX веке, когда некоторые русские писатели и композиторы, такие как Александр Пушкин и Александр Бородин, начали романтизировать кочевников и их прошлое, большинство историков продолжало уделять особое внимание тяжелому опыту монгольского ига и его влиянию на судьбу России. Хотя точка зрения историков на монгольскую эпоху часто была призвана служить оправданием взглядов на настоящее и будущее России, непосредственным результатом их изысканий была публикация сотен ценнейших документов по истории отношений России со степными народами. Советские историки продолжили эту традицию, собрав тысячи документов в тома, которые должны были проиллюстрировать историю отношений России с другими народами. Именно эти многочисленные коллекции опубликованных документов, а также неопубликованные материалы центральных и региональных архивов стали источниковедческой базой настоящей книги.
Эта книга охватывает триста лет истории, за которые евразийская Степь от Дона на западе до озера Балхаш на востоке превратилась из отдаленного пограничья в неотъемлемую часть Российской империи. Повествование начинается в конце XV века, когда падение Золотой Орды превратило Московию в быстрорастущее общество фронтира. К концу XVIII века обширные территориальные приобретения России на юге и востоке превратили ее в одну из самых обширных держав в мире.
Глава 1 показывает, почему конфликт между Российским государством и степными обществами был неустраним, объясняя, что глубинной причиной противостояния на границе была коренная структурная несовместимость двух общностей. В то время как активные набеги были в значительной степени основой степных обществ, выживание и благоденствие Москвы требовало покончить с постоянной вялотекущей войной у ее южных рубежей. Эта глава подчеркивает разницу двух общностей, описывая политическую, экономическую и военную структуру коренных народов, а также роль религии и идеологии в отношениях Москвы с народами Степи.
Глава 2 описывает фундаментальное взаимное непонимание, характерное для отношений между Россией и ее степными соседями. Москва считала все вновь попадающиеся на ее пути народы подданными царя и требовала от них присяги на верность (шерти), вручения заложников (аманатов) и выплаты налогов (ясака), взамен обещая награды и жалованье. Однако в глазах степных народов, воспринимавших свои отношения с Россией через призму собственной политико-культурной системы, взаимные обязательства выглядели совершенно иначе. Россия была лишь одной из нескольких региональных сил, с которой они соглашались подписать выгодный мирный договор, в обмен на который Москва обещала подарки и выплаты. Эта глава рассматривает каждую из вышеизложенных концепций и утверждает, что политика российского руководства на южных рубежах отражала терминологическое и мировоззренческое расхождение, существовавшее до тех пор, пока Россия, наконец, не смогла навязать народам и ландшафту региона свой взгляд на вещи.
Главы 3 и 4 излагают хронологию российского наступления на Степь. Глава 3 посвящена истории отношений Москвы с преемниками Золотой Орды: Крымским, Казанским и Астраханским ханствами, а также ногайцами на протяжении XVI века. Глава 4 рассматривает историю отношений России с новыми народами, встреченными ею в нижнем течении Волги, на Северном Кавказе и в казахской степи, и охватывает следующие два столетия.
Наконец, глава 5 рассматривает различные варианты российской политики в южном пограничье, постепенно превращавшемся в имперскую окраину во второй половине XVII и на протяжении XVIII столетия. Эта глава наглядно показывает, что новые стратегии и новые цели решительным образом отличались от прежнего подхода, тесно связанного с наследием Золотой Орды: новая концепция была более современной и европейской и подразумевала заселение, колонизацию, христианизацию и распространение цивилизации в новых землях.
Книга посвящена археологическим кладам, найденным в разное время на территории Московского Кремля. Сокрытые в земле или стенах кремлевских построек в тревожные моменты истории Москвы, возникавшие на протяжении XII–XX вв., ювелирные изделия и простая глиняная посуда, монеты и оружие, грамоты времени московского князя Дмитрия Донского и набор золотых церковных сосудов впервые в русской исторической литературе столь подробно представлены на страницах книги, где обстоятельства обнаружения кладов и их судьба описаны на основе архивных материалов и данных археологических исследований.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
В книге финского историка А. Юнтунена в деталях представлена история одной из самых мощных морских крепостей Европы. Построенная в середине XVIII в. шведами как «Шведская крепость» (Свеаборг) на островах Финского залива, крепость изначально являлась и фортификационным сооружением, и базой шведского флота. В результате Русско-шведской войны 1808–1809 гг. Свеаборг перешел к Российской империи. С тех пор и до начала 1918 г. забота о развитии крепости, ее боеспособности и стратегическом предназначении была одной из важнейших задач России.
Обзор русской истории написан не профессиональным историком, а писательницей Ниной Матвеевной Соротокиной (автором известной серии приключенческих исторических романов «Гардемарины»). Обзор русской истории охватывает период с VI века по 1918 год и написан в увлекательной манере. Авторский взгляд на ключевые моменты русской истории не всегда согласуется с концепцией других историков. Книга предназначена для широкого круга читателей.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.
Одними из первых гибридных войн современности стали войны 1991–1995 гг. в бывшей Югославии. Книга Милисава Секулича посвящена анализу военных и политических причин трагедии Сербской Краины и изгнания ее населения в 1995 г. Основное внимание автора уделено выявлению и разбору ошибок в военном строительстве, управлении войсками и при ведении боевых действий, совершенных в ходе конфликта как руководством самой непризнанной республики, так и лидерами помогавших ей Сербии и Югославии.Исследование предназначено интересующимся как новейшей историей Балкан, так и современными гибридными войнами.
Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.
В.Ф. Райан — крупнейший британский филолог-славист, член Британской Академии, Президент Британского общества фольклористов, прекрасный знаток русского языка и средневековых рукописей. Его книга представляет собой фундаментальное исследование глубинных корней русской культуры, является не имеющим аналога обширным компендиумом русских народных верований и суеверий, магии, колдовства и гаданий. Знакомит она читателей и с широким кругом европейских аналогий — балканских, греческих, скандинавских, англосаксонских и т.д.
Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.
В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.