Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время - [3]

Первая периодизация культур раннего железного века для Восточной Европы была разработана на основе скифских памятников Северного Причерноморья, исследование которых началось около середины XIX в. В силу своего географического положения и тесных связей с северопричерноморскими колониями большинство скифских памятников содержало античные вещи, которые на первых порах послужили единственной возможностью для хронологических привязок. В дальнейшем археологические культуры восточных кочевников соотносились уже со скифскими памятниками.

До недавнего времени общепринятой датой начала скифской культуры считалась вторая половина VII в. до н. э. Периодизация раннего железного века европейской, да и всей азиатской территории включала в себя предскифский период VIII–VII вв. до н. э., когда железные изделия употреблялись еще наряду с бронзовыми; скифский VII–III вв. до н. э. — время господства железных орудий труда и оружия; сарматский II в. до н. э. — IV в. н. э. Однако сейчас все чаще высказывается иная точка зрения о начальной дате скифского периода, нашедшая отражение и в настоящем томе. Еще в 1953 г. А.А. Иессен предлагал считать начальным этапом скифской культуры в широком понимании этого термина VIII–VII вв. до н. э. (Иессен А.А., 1953). Первоначально почти никакой поддержки эта гипотеза не получила. Лишь в 80-е годы, после раскопок знаменитого кургана Аржан (Тува), М.П. Грязнов вернулся к этой идее и вновь сформулировал ее суть. По его мнению, начальной фазой развития скифо-сибирских культур следует считать IX–VII вв. до н. э., поскольку весь инвентарь памятников того времени «принадлежит начальным формам скифских вещей. И хотя эти вещи хорошо отличимы от „раннескифских“ VII–VI вв. до н. э., но отличаются они от них в такой же мере, как эти последние отличимы от вещей расцвета скифской культуры V–III вв. до н. э.» (Грязнов М.П., 1983а, с. 3).

Памятники IX–VII вв. до н. э., т. е. начальной фазы развития скифо-сибирских культур, по мнению М.П. Грязнова, представлены в следующих районах евразийского пояса степей: Северное Причерноморье, Северный Кавказ и Предкавказье, восточное Приаралье, Центральный Казахстан, Алтай, степи и лесостепи к западу и северу от него, Минусинская котловина, Тува, Монголия, Ордос (Грязнов М.П., 1983а, с. 3–18). Исследователи ленинградской школы поддержали точку зрения М.П. Грязнова, в чем можно убедиться, познакомившись с разделами, написанными Ю.А. Заднепровским и Н.А. Боковенко. Отчасти к этой гипотезе присоединился и А.М. Мандельштам. Он датирует комплекс кургана Аржан концом VIII — первой половиной VII в. до н. э. и относит его к заключительной фазе выделенного М.П. Грязновым аржано-черногоровского периода IX–VII вв. до н. э. Позиция А.М. Мандельштама представляется наиболее реальной. Для скифских памятников Северного Причерноморья такая периодизация не привилась, не получила поддержку она и у исследователей приаральских саков, тасмолинской культуры (М.А. Итина, О.А. Вишневская) и древностей Минусинской котловины (Н.А. Членова).

Учитывая эти разногласия, мы сочли правомерным, чтобы в разделе о ранних саках Приаралья (М.А. Итина) был представлен не только Южный Тагискен — могильник сакского времени, но и северный некрополь Тагискена с захоронениями периода поздней бронзы X–VIII вв. до н. э. Материалы последнего хронологически предшествуют раннесакскому комплексу и существенно отличаются от него. Очень важны они и для понимания генезиса раннесакской культуры.

Каждый из двух крупных рассматриваемых в томе регионов — Средняя Азия и Сибирь — имел свою специфику в развитии кочевых и полукочевых народов раннего железного века. Для Средней Азии такое своеобразие определялось соседством и активным взаимодействием кочевников с оседло-земледельческим населением. Близость Ахеменидской державы, северные сатрапии которой частично охватывали и земли, заселенные кочевым населением, Парфянского и Кушанского государств, в создании которых приняли участие кочевые племена, дав, к тому же, начало правящим династиям, наконец, участие в разгроме Греко-Бактрийского царства — все это не могло не отразиться на материальной и духовной культурах среднеазиатских кочевников. Кочевые и оседлые сообщества Средней Азии создавали единую экономическую, а нередко и политическую структуру, всецело зависели друг от друга и были заинтересованы друг в друге.

Если говорить об общих специфических признаках, отличающих историю развития сибирских кочевых и полукочевых племен (исключая Зауралье и Западную Сибирь), то необходимо обратить внимание на очень длительное, в сравнении с западными областями, господство бронзовых орудий труда и оружия. Только в V–III вв. до н. э. начинается вытеснение бронзы железом, но железные изделия не составляют еще большинства. Лишь ко II в. до н. э. железо в этом регионе начинает завоевывать господствующее положение.

Однозначного объяснения этого феномена не существует. Но, видимо, большое значение имели два фактора: мощная сырьевая база с налаженной добычей руды для выплавки бронзы и существование древних и очень живучих традиций производства бронзовых изделий. В сочетании с удаленностью от древних цивилизаций и определенной обособленностью этих районов, особенно Минусинской котловины, оба эти условия могли оказаться решающими для длительного сохранения бронзовой индустрии.