Степи Евразии в эпоху средневековья - [7]

Кочевникам, несомненно, принадлежит подавляющее большинство могил в степи. О безраздельном господстве кочевников в степной зоне сообщают письменные источники. Поэтому каждое степное захоронение с конем и оружием можно уверенно считать кочевническим. Вне степи такого определенного вывода делать нельзя, так как появление оружия, сбруи, захоронений коней в могилах оседлых народов объясняется прежде всего внутренним социальным развитием общества (возникновением дружины). Устойчивым признаком степных кочевников V–VIII вв. является отсутствие фибул, обычной находки в погребениях их оседлых соседей, а до V в. — и степных сармат. Зато только степные женщины носили диадемы (рис. 2, схема 1) [Alföldi А., 1932, s. 59; Werner J., 1956, с. 62–68; Тиханова М.А., Черняков И.Т., 1970].

В большинстве найденных на территории СССР степных погребений эпохи великого переселения народов имеются украшения, обтянутые тисненой фольгой или инкрустированные цветными вставками. По этому признаку археологи относят их к гуннской эпохе «конца IV — первой половины V в.» (рис. 3; 5, 1-14, 19, 24, 26, 27, 30, 31, 33–35; 6, 1-13, 16, 20, 21, 23, 27, 32; 7, 1-15, 17–22, 24, 26; 10, 14–18). Они делают исключение только для четырех богатых могил перещепинской группы, где инкрустированные украшения были совсем другими и имелись монеты VII в. (рис. 4а, 10–24; 5, 15–18, 21, 22, 29, 32, 36; 6, 30, 34, 38, 41, 42, 44; 7, 23, 25, 27). Так же немного могил без инкрустированных украшений датируют «VI–VII вв.» на основании бывших в них поясных и уздечных принадлежностей так называемой геральдической формы (рис. 5, 20, 25, 29; 6, 14, 18, 22, 33, 35–37, 39, 40, 45–47; 7, 16). Получается, что почти все степные могилы V–VII вв. связаны исключительно с началом этого периода. Так, по данным И.П. Засецкой, в Нижнем Поволжье обнаружено до сих пор 27 могил «конца IV — первой половины V в.» и только пять — «VI–VII вв.» [Засецкая И.П., 1968, с. 60]: полувековой отрезок времени представлен в пять раз большим числом находок, чем последовавший за ним двухсотлетний. То же наблюдается и в остальной степной зоне. Между тем доказано, что кочевники оставляли особенно мало следов своего пребывания в том случае, когда состояние войны, враждебное окружение заставляли их собираться в большие группы и непрерывно переходить с места на место в поисках корма для своих огромных объединенных стад. В обстановке мира и стабильности наблюдалось обратное [Плетнева С.А., 1967, с. 181, 182; Вайнштейн С.И., 1972, с. 71, 72, 75–77]. Поэтому преобладание в степи могил гуннской эпохи должно было бы означать, что тогда жизнь восточноевропейских кочевников протекала гораздо спокойнее, чем в периоды существования сильных местных объединений кутригур, утигур, болгар и хазар.

Возможно и другое решение вопроса: детальнее, чем это делали до сих пор, подразделить кочевнические погребения на группы по сочетанию разных вариантов вещей одного назначения и по особенностям их декора, а затем на этой основе еще раз рассмотреть данные для их датирования и исторической интерпретации.

Во всех найденных до сих пор могилах I–III групп представлены золото и инкрустации. Ими украшены оружие, головные уборы, пояса, обувь, седла и сбруя (рис. 3–7). Создается впечатление особой пышности и богатства. На самом деле вещи из массивного золота редки и невелики. Обычно это серебряные и бронзовые предметы, обтянутые тонким золотым или даже позолоченным листком. Сравнительно недороги красные и лиловые камни инкрустаций. Листовая обкладка загибалась по краям вокруг основы. Зернь и филигрань напаяна или имитирована тиснением. Узор то штампован на золотом покрытии и бронзовой основе одновременно, то на гладкую основу напаяна рубчатая или крученая проволока, оттиснувшаяся в наложенном сверху мягком золотом листке. Выпуклые камешки, стекла или пиленые пластинки из них укреплены в гнездах из напаянной на ребро ленточки, между перегородками или в прорези покрытия. Формы предметов несложны. Мотивы орнаментов ограничены набором рубчатых прямых валиков и петель. Эффект производит блеск золота и многочисленных камней. От сарматской полихромии типа находок в Новочеркасске новый кочевнический стиль отличается преобладанием красного цвета вставок (там — бирюзового) и почти полным отсутствием зооморфных мотивов, а от позднеантичной манеры исполнения — свободным расположением камней на плоскости (как бы россыпью), слабо связанным с формой предмета.

В наиболее простом и чистом виде новый стиль представлен в I группе (рис. 3, 1-23; 5, 1-14; 6, 1-13; 7, 1–5; 8, 1, 2; 9, 1, 2). Здесь очень мало зерни, формы вещей просты, многие восходят к прототипам IV в. Вставки — из гранатов (альмандинов), иногда сердолика. Янтарных вставок нет, или они очень редки. Ведущие памятники — VIII и IX курганы в Новогригорьевке, вокруг них группируется много случайно найденных мужских могил, сохранившихся с разной степенью полноты: из совхоза Калинина, Феодосии, сборов у г. Цюрупинска и на Дону; за рубежом к ним близки комплексы из Печюсёга (Венгрия), Энджыховиц (Польша), Мундольсхайма (ФРГ), в меньшей мере — Якушовиц (Польша). Раскопками изучены только погребения в Беляусе и у колхоза «Восход». Женские могилы случайно обнаружены в Березовке, Антоновке и др. Наличием больших двупластинчатых фибул, серег с многогранником и серебряных вещей с пунсонным орнаментом от кочевнических погребений резко отличаются входящие в ту же I группу женские могилы и клады типа Унтерзибенбрунна, Регёя, Эрана, Синявки, Качина, Шимлеул Сильванея, доходившие на западе до Франции и принадлежащие оседлому населению [Kubitschek W., 1911; Fettich N., 1932; Werner J., 1960; Bóna I. 1971; Tejral J. 1973; Meszaros Gy., 1970]; их особый вариант — аланские находки на Северном Кавказе (Гиляч, могила 5 из раскопок Т.М. Минаевой в 1965 г., Брут, Вольный Аул, Рутха).