Стендаль. Встречи с прошлым и настоящим - [57]

Мы посетили и монастырь Санта-Мария делле Грацие, в трапезной которого в это время реставрировали «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи. Стендаль часами рассматривал эту фреску, которой он посвятил несколько глав своей книги «История живописи в Италии». «Кажется, все, что способствует разрушению картины, по воле жестокого случая собралось здесь, чтобы погубить величайший из шедевров», – писал Стендаль[391].

Современные методы реставрации спасли «Тайную вечерю», без которой был бы беднее не только Милан, но и весь наш мир.

Еще несколько слов об экскурсии к озеру Комо, не раз упомянутому Стендалем, в частности, в романе «Пармская обитель».

Погода была пасмурной, дождливой, но картины природы были точно такими же, как их описывал Стендаль: «Здесь со всех сторон вздымаются холмы неравной высоты […]. Среди этих холмов с такими дивными очертаниями, сбегающих к озеру причудливыми склонами, передо мной, как живые, встают пленительные картины природы, нарисованные Тассо и Ариосто. […]. А вон за теми высокими холмами […] удивленному взгляду открываются острые вершины Альп, покрытые вечными снегами […]»[392].

Но если Стендаль писал, что «рука человека» еще не обратила эту дивную природу в «статью дохода», то в наши дни эти прекрасные места уже служат источником обогащения…

По дороге к озеру Комо мы проезжали мимо Севезо – местности, отравленной ядовитыми веществами в результате взрыва на химическом заводе. За двумя рядами колючей проволоки тянулись поля и селения, покинутые людьми…

Прощаясь в тот же день с Миланом, нельзя было не задумываться над тем, что же станет в будущем с этой изумительной природой, с этими замечательными памятниками искусства, так восхитившими Стендаля, если уже сегодня мощные мраморные колонны миланского собора превращаются в крошево от сотрясения почвы проезжающими невдалеке отсюда поездами метро…

Пережитое во время стендалевских дней в Милане обратило взоры не только назад, к эпохе, когда здесь жил, писал, любил и страдал Стендаль, но и в будущее, о котором он мечтал как о «золотом веке» человечества.

На конгрессе в Брюсселе

В 60-х – 70-х годах стендалеведы начали проявлять интерес к вопросам, которые ранее оставались почти незамеченными: социально-экономические теории в восприятии Стендаля; отношение писателя к индустриализму.

Чем вызвано внимание к этим темам в наши дни?

В 1959 году вышло первое издание фундаментального труда Виктора дель Литто «Интеллектуальная жизнь Стендаля»[393]. Эта книга впервые осветила с такой полнотой многогранные умственные интересы Анри Бейля в период его становления как писателя; огромное количество книг в разных областях знания, которые он читал; разнообразие вопросов, изучение которых ему казалось полезным для развития своего таланта исследователя человеческих сердец, «живописца характеров».

Среди книг, занимавших молодого Бейля, были и сочинения в области социологии и политической экономии.

Интерес Стендаля к этой тематике не ограничивался годами «ученичества». Актуальные социально-экономические вопросы занимают важное место в творчестве писателя. Мимо его внимания не прошли и теоретические искания эпохи, идеи Сен-Симона и его последователей.

Уже в 1825 году Стендаль откликнулся на эти идеи в своем памфлете «О новом заговоре против промышленников».

Сен-Симону принадлежат знаменитые слова: «Золотой век, который слепое предание относило до сих пор к прошлому, находится впереди нас»[394].

Последователь идеологов XVIII века, Стендаль тоже верил в прогресс. Но ему претила идея Сен-Симона о том, что руководство общественными интересами должно быть возложено на крупнейших промышленников, и что они должны вырабатывать «руководящие понятия для общественных сил», так как доказали, что они обладают наибольшими способностями к администрации[395].

Признавая пользу, которую промышленники могут приносить в области экономики, Стендаль возражал против их власти над умами. «Разум – суровое божество; едва начинают служить ему, проповедуя заблуждение, как всемогучий разум перестает оказывать свое благодетельное влияние, и развитие культуры останавливается», – писал Стендаль, предвидя пагубные последствия власти промышленников[396].

Писатель отвергал идеи Сен-Симона и его последователей о том, что «промышленная деятельность должна быть в первом ряду; она должна определять ценность всякой другой деятельности и направлять ее к наибольшей для себя выгоде»[397]. Стендаль понимал, что господство «класса промышленников» означает господство миллионеров, отнюдь не заинтересованных в общем благе.

Писатель предвидел также, что промышленность «прельстит исконных врагов свободы» – аристократов, которым она поможет увеличить их состояние. Дворянин же, заинтересованный в увеличении своего состояния, будет бояться «государственных переворотов»[398].

Думая об общем благе, о счастье людей, Стендаль возлагал свои надежды на интеллигенцию: «Мыслящий класс уважает только то, что полезно большинству»[399].

Как ни странно, но памфлет Стендаля «О новом заговоре против промышленников» оставался в тени вплоть до 60-х годов нашего века. Изучалось все, что угодно, даже малейшие детали биографии писателя, но не его отношение к такому актуальному в наши дни вопросу, как господство промышленности.