Стенание - [43]
— Что бы вы ни рассказали мне о Грининге, ему это уже не причинит вреда. Старик Хаффкин кое о чем намекал мне…
— Это может повредить Элиасу. Не дай бог парень попадет в руки Гардинера и его волков.
— Я отчитываюсь только перед лордом Парром и королевой.
Джеффри изумленно вытаращил глаза:
— Неужели перед самой королевой?!
— Да, — ответил я и добавил с ноткой гордости: — Я знал ее, когда она была еще леди Латимер.
— Я думаю, Грининг придерживался совсем уж радикальных взглядов. — Оукден серьезно посмотрел на меня. — Принадлежал к так называемым «известным людям».
Я вздрогнул. Это словосочетание использовалось для обозначения лоллардов, а теперь и анабаптистов. А печатник продолжал:
— Можете ли вы обещать, сэр, что все, что я расскажу вам об Элиасе, не ввергнет его в беду?
Он говорил тихо, сосредоточенно, в очередной раз напомнив мне, как опасно в наше время рассуждать о религии.
Некоторое время я молчал в нерешительности. Я знал, что по крайней мере лорд Парр будет безжалостен, если вдруг решит, что это необходимо для защиты королевы. А любое упоминание об анабаптизме — это… это все равно что сунуть палку в осиное гнездо.
И я ответил:
— Обо всем, что может повредить вашему подмастерью, я доложу только лично королеве. Ее милосердие и верность друзьям хорошо всем известны.
Оукден встал и посмотрел в окно на хибару Грининга:
— У этого сарая тонкие стены. К Армистеду приходили в гости друзья, с которыми он вел религиозные дискуссии. Иногда — особенно этим летом, когда из-за жары все держали окна нараспашку, — я слышал их разговоры, скорее даже споры, иногда слишком громкие, чтобы оставаться безопасными. По большей части до меня доносились только гул голосов, случайные фразы, но и этих фраз бывало достаточно, чтобы навострить уши. У нас по соседству собирались очень странные компании. Человек шесть, иногда семь, но неизменно присутствовали трое — шотландец, голландец и англичанин, все известные как местные радикалы.
— Маккендрик, Вандерстайн и Кёрди.
Джеффри кивнул:
— Думаю, мастер Кёрди — довольно состоятельный человек. Мастер Грининг однажды рассказывал мне, что тот посылал одного из своих помощников помогать ему в строительстве этой хибары. Шотландец тоже помогал: помню, что видел его. Здоровенный такой мужик, высокий и сильный.
— Выходит, Грининг дружил с ними почти с тех самых пор, как приехал в Лондон? А вы были с ними знакомы?
— Шапочно. Они держались обособленно. Знал я на самом деле только Армистеда Грининга — как соседа и коллегу-печатника. Иногда на улице мы обсуждали состояние дел и пару раз одалживали друг другу бумагу, если у одного из нас была работа, а запасы истощались.
— Вы сказали, что слышали, о чем спорили мастер Грининг с друзьями. О чем же? — спросил я. — О таинстве мессы?
Печатник снова заколебался в нерешительности.
— Да, и предопределено ли для людей, куда они попадут: в рай или в ад. Еще хорошо, мастер Шардлейк, что я не католик, а Джон Хаффкин старается не совать нос в дела, которые его не касаются.
— Да уж, эти люди были неосторожны.
— Этим летом они казались очень возбужденными. — Джеффри сжал губы. — В один из вечеров я слышал, как по соседству спорили, следует ли крестить человека в младенчестве или только когда он уже станет взрослым и все ли крещеные христиане имеют право на равенство, право отбирать имущество у богатых и делать его общим.
— Значит, Армистед Грининг мог быть анабаптистом?
Оукден принялся расхаживать туда-сюда, качая головой:
— Из того, как он спорил со своими друзьями, я могу заключить, что они расходились во взглядах. Вы знаете, что радикалы тоже разнятся между собой, впрочем, как и их противники.
— Да, это правда.
Последние десять лет были временем перемены веры: люди переходили из католицизма в лютеранство, становились протестантами, а потом вновь меняли свои убеждения. Но Грининг и его друзья, очевидно, обсуждали совсем уж радикальные крайности. Я задумался: интересно, где теперь эти трое — Маккендрик, Вандерстайн и Кёрди? Затаились?
Джеффри снова заговорил:
— Я частенько не мог понять, каким образом Армистед сводит концы с концами. Некоторые книги, которые он печатал, плохо продавались, а иногда он, похоже, вообще сидел без работы. А порой бывал занят под завязку. Я даже грешным делом подозревал, уж не печатает ли мой сосед запрещенные книги и памфлеты. Знаю, что несколько лет назад ему доставили большую партию книг…
— В смысле уже напечатанных?
— Да. Их привезли с континента, возможно нелегально, для распространения в Англии. Я видел их у него в хибаре, в ящиках, когда заходил спросить, не нужен ли ему дополнительный шрифт, который у меня оказался. Один ящик был открыт, и Грининг быстро его задвинул.
