Стена над Бездной - [19]

— Однако, как мне кажется, в нашем деле ты осведомлён о происходящем более меня.

— Как знать… Но говори, я слушаю.

Эвмен поморщился — в груди неприятно закололо. Несколько раз глубоко вздохнул.

— Меня расстраивает то, что вы, действуя нам во благо, избегаете откровенности, стремитесь всё сделать сами, да ещё и скрыть свою помощь. Будь ты на моём месте, разве не счёл бы подобное поведение подозрительным?

— Вне всякого сомнения, — ответил Хранитель.

— Так не лучше ли будет, если тень подозрения исчезнет с Дома Маат, рассеянная лучами Истины?

Меджеди чуть прикрыл глаза. Проговорил негромко:

— Абсолютной Истиной владеет лишь Прекраснейшая. Нам, смертным, её познать не дано. Смертные, сколь бы ни были мудры, способны одно и то же воспринимать по-разному. Я вижу по твоим глазам, достойнейший — ты уже о многом догадался сам.

— Уходишь от ответа? В этом деле, замалчивая то, что тебе известно, ты не на нашем пути ямы засыпаешь, ты роешь их себе. Ночью накануне покушения ты и Анхнофрет уже знали, что некий критянин-жрец встретился с неким эллином по имени Эвтипп, после чего поехал в Новые Амиклы. Анхнофрет сочла это достаточным для «плохого предчувствия». Я верю ей. Однако у меня, почтенный Меджеди, сейчас то же самое плохое предчувствие. Предчувствие того, что мне сказали полуправду, а другую половину пытаются скрыть. И мне очень хочется знать, почему?

— Имя эллина я услышал от Анхнофрет незадолго до нашего разговора.

— Допустим. Но ты всё ещё не ответил на главный вопрос. Почему полуправда?

— Как я уже сказал, Истина смертных может быть разной. Если то, что хорошо и правильно в нашем понимании, вы таковым не сочтёте, отношения между нашими царствами могут ещё более ухудшиться. Ранефер все свои силы прилагает, чтобы этого избежать.

— Его усилия достойны всяческого прославления. Однако не стоит додумывать, что у нас на уме и как мы поведём себя, узнав правду.

Меджеди хмыкнул.

— Тут ты не прав. Разве ты сможешь познать сложность узла, пока не распутаешь его? Когда я изучал ваш язык, меня весьма заинтересовало одно слово — «аналисис». Столько в нём смыслов — расчленение, освобождение, избавление. Даже отступление и смерть.

— Это софистика, почтенный Меджеди, — перебил египтянина Эвмен, — софистика и очередная попытка уклониться от ответа.

— Ты уже сам знаешь ответ. Я сказал достаточно.

— Но не назвал имя. Имя того, кто стоит за Эвтиппом. Я уже понял, что ты не доверяешь мне, Гефестиону и самому Александру. Не надеешься на наше благоразумие.

— Я уверен в твоём благоразумии, — возразил Меджеди.

— Тогда назови имя. Ты убедил себя, что узнав его, царь не поверит и начнёт выдумывать несуществующие козни египтян. Труды Ранефера пойдут прахом. Я клянусь, что сделаю всё, дабы этого избежать. Имя, Меджеди?

Хранитель некоторое время молчал. Хмурился, явно взвешивая все за и против. Наконец, он принял решение.

— Клит, которого ещё называют Чёрным.

Эвмен подался вперёд.

— Кто?

— Клит Чёрный, — повторил Меджеди, — прежде чем покинуть город, Эвтипп встречался с ним.

— Откуда ты знаешь? Ведь вы следили за критянином, а не за Эвтиппом.

— Мы следили и за Клитом тоже, — ответил Меджеди.

Эвмен вскочил, едва не уронив кресло. В последний момент подхватил плетёный из тростника обод спинки и сжал так, что плетёнка издала жалобный хруст. Египтянина кардиец едва не зарубил взглядом, но тот сохранил невозмутимость.

— Почему? — спросил, остывая, Эвмен.

— Анхнофрет как-то увидела его в царской конюшне, он разговаривал с незнакомцем. Обликом тот был похож на хуррита. Это её насторожило.

— Что тут такого? — недоумённо повысил голос Эвмен.

— Аналисис, достойнейший. Раздели всё, что тебе известно о Клите на части. Взвесь каждую отдельно, а затем сопоставь. Освободи свой разум от всего лишнего. Кто громче всех кричал, что на царя покушались египтяне? Как Клит относится к чужакам? Видел ли кто-нибудь его хотя бы раз в обществе чужаков? Кто из друзей царя наиболее…

— Достаточно! — отрезал Эвмен.

Он снова сел в кресло и устало откинулся на спинку.

— Всё это слова. Признаю, они звучат убедительно. Для меня. Для Александра они будут звучать иначе. У тебя есть доказательства участия Клита в этом деле?

— Нет.

Эвмен кивнул, мол: «Так я и знал». Оба долго молчали, потом архиграмматик сказал:

— Спасибо за урок. Ты увидишь, я — хороший ученик. Должен признать — ты прав. Царь не поверит. Ты имел все основания сомневаться в этом. Посему пока не следует ничего говорить царю об участии Клита. И резких телодвижений предпринимать не будем. Надо найти этого Эвтиппа.

— Да, — согласно кивнул Меджеди.

— И напоследок. Я верю, что Ранефер искренне заинтересован в том, чтобы между нами сохранился мир. Значит, мы сидим в одной лодке. А следовательно — никаких больше недомолвок по этому делу, никаких игр за моей спиной. Мне понадобится твоя помощь.

* * *

К вечеру явился Гнатон.

— Есть улов? — прямо на пороге вцепился в него Эвмен.

— Полная корзина! — расплылся в улыбке помощник.

— Жарь!

— В горле пересохло, весь день языком чесал, — Гнатон прошёл к столу, налил себе вина и залпом выпил, — в общем, я довольно быстро его вычислил. Наш критский любитель египетских луков и отравленных стрел ещё кое о чём раскололся. У Эвтиппа длинные волосы спереди зачёсаны на лоб.