Стена Искандара - [25]

Что, если бы рассказывать сто лет,

До сотой доли мы бы не дошли,

О тысячной сказать бы не смогли.

И не было на славном том пиру

Учета золоту и серебру.

И пир настал великий наконец,

Пора отрад и радости сердец.

Была весна, гремел в тени ветвей

Над розою-невестой соловей.

В те дни весны на улице любой

Шумел не умолкая брачный той.

* * *

Налей мне, кравчий, чашу до краев

В день радости веселья и цветов!

В день равноденствия заварим пир,

Чтоб ликовал и радовался мир.

Певец, на лад весенний чанг настрой

И пой мне песню, возглашая: «Хой!»

Коль скажешь: «Брат мой! О мой друг! Яр! Яр!»

Отвечу: «Дух мой полон мук! Яр! Яр!»

Коль в дальнем Чине жить мне предстоит,

Пусть чанг твой песней Чина зазвенит.

Пой мне: «Яр! Яр!» А я под песнь твою

В глухом изгнанье молча слезы лью.

О приятности весны юности и радостях сердечных в пору юности весны; прославление ее, подобное песне соловья, в тысяче мелодий восхваляющего столепестковую розу. Дети цветника насыщаются грудью кормилиц-облаков и обретают зелень одухотворенности

Прекрасный мира сад меня влечет.

Прекрасен утра юности восход.

Дни юности, как воды с крутизны,

Свергаются, но радости полны.

Весною к голубым лугам Овна

Идут пастись и солнце и луна.

И обрастают молодой листвой

Нагие ветви с новою весной.

Гремящие громады облаков

Идут, как стадо боевых слонов.

То, низвергая брызги вдалеке,

Смотри, — слоны купаются в реке!

И капли падают из темных туч,

Как с каменных боков слоновых круч.

Не капли — струи, бурная река!

Весенние несутся облака,

Не капли рассыпая — жемчуга

На синие моря и на луга.

Трава открыла глубь подземных жил,

И красный свой фиал тюльпан раскрыл.

Но в чашечке тюльпана чернота,

Дурная у него в крови черта.

Отгонный луг, цветением объят,

Перепоясал шелком свой халат.

Такие расцвели цветы в саду,

Что равных им я в Чине не найду,

Вкруг кипариса, красно-золотой,

Как волос, вьется дягиль молодой.

И дягиля высокие цветы,

Как амбровые кудри, завиты.

Фиалка к говорливому ручью

Склонила томно голову свою;

Она хмельна, хоть из ручья пила,

Недаром свой подол подобрала.

И у нарцисса день за днем пиры,

А пьет он из лимонной кожуры.

И, набекрень колпак напялив свой

Он в полудреме никнет головой.

Цвет лилии белеет невдали,

Иль то Меджнун тоскует о Лейли?

Или душой от мира он ушел

И радость в отрешенности обрел?

Пылает роза, пламени красней;

Над ней, как саламандра, соловей.

Но роза не гнездо его сожгла,

А само существо его сожгла.

Несется по полям гонец ветров,

Стеля шелка стоцветные ковров.

Как фонари, тюльпаны зажжены,

Но чернью их сердца заклеймены…

И ветерок, когда о том узнал,

Их лепестки по степи разметал.

А роза белая, полна красы,

Отяжелела в серебре росы.

И на рассвете инеем блестит

Роса, что цвет весенний тяготит.

В ту пору расцветает аргаван,

Весь в пурпуре — блистает аргаван.

И восхищает он сердца людей

Багряною одеждою своей.

Из тучи капли падают, блестя,

Круги на влаге циркулем чертя.

Нет, ты взгляни, без циркуля они

Круги и кольца чертят, как Мани.

Блистая станом дивной красоты,

Подвесил тополь серьгами цветы.

И, как эдем, цветет весенний луг,

Где кипарисы стали в полукруг.

И дождиком на рощи и луга

Апрель свои рассыпал жемчуга.

Несутся грозовые облака,

Раскатывая гром издалека.

И львиным ревом содрогают степь,

И грозных молний разрывают цепь.

Весенний дождь сравни с живой водой,

А струи с жизнью — вечно молодой.

Идут — за водоносом водонос —

Над степью тучи в полыханье гроз.

И воплощается душа травы

В ростки, цветы и яркий блеск листвы.

А в том, кого не радует весна,

Жизнь не жива, душа омрачена.

В том человеческого сердца нет,

Кого весны не опьянит расцвет.

Вот распустилась роза, и над ней

Поет, гремит, стенает соловей.

Но тот под сени сада не придет,

Кто встречи с другом избранным не ждет.

А мы за Искандаром в сад сойдем,

Осыпанный сверкающим дождем.

РАССКАЗ О СОЛОВЬЕ

НАЗИДАНИЕ

Искандар спрашивает Арасту, почему естество человека как бы возрождается в пору цветения весенних роз; и ответ Арасту, подобный дыханию ветерка из сада мудрости

Искандар, покидая страну Чин, направляется в земли Магриба

И вновь он мудрости броню надел

И на престоле разума воссел.

Он знал, что не владыка мира он,

Пока Магриб ему не подчинен.

Награду дал он воинам сперва,

О том до наших дней звучит молва.

Потом, когда войска он наградил,

Приказ о выступленье объявил.

А коль по нраву вождь своим войскам,

Он нанесет урон любым врагам.

И если царь народ свой не гнетет,

То за него народ стеной пойдет.

Храни аллах! Любой погибнет шах,

Коль недовольство у него в войсках.

Нет, щедрость людям царская нужна,

А строгость — там, где правильна она.

А Искандар — он царь счастливый был

И полководец справедливый был.

Полкам в поход велел сбираться он.

С владыкой Чина стал прощаться он.

И, кроме Чина, западный Ал-Хтой.

Вручив, сказал: «Прими подарок мой!»

И вот из Чина вывел он войска…

Скажи, — на запад хлынула река.

Сопутствовать ему хакан решил,

Но Искандар его отговорил

И, тайны многие открыв ему,

Вернул хакана к дому своему.

Шел к югу… Чудо сущего всего —

Направо Хинд остался от него.

Ждал раджа Хинда на его пути

С войсками, чтобы с ним в поход идти.

Но раджу он обратно отослал

И вдаль к Магрибу скакуна погнал.

И войск поток, блестя булатом лат,