Стена Искандара - [12]

Пока расплаты не нагрянул час!

Покинутый войсками властелин

Ничтожен; что он сделает один?

Засохнет быстро сорванный цветок;

Вне тела сердце — мяса лишь кусок.

Вот истина, известная давно,

Что шах и войско быть должны — одно.

Как два влюбленных — говорили встарь, —

Должны в согласье жить народ и царь.

Завоевать весь мир — легко ль сказать…

Но в дружбе с войском — не страшись дерзать!

Искандар, став владыкой в стране Дары, рассыпал золото и жемчуга, как солнце и рассвет, из его казны в сокровищницы, и этими дарами благоустроил дела подданных, и послал гонцов, чтобы вызвать шахов стран мира, и они все подчинились его приказам, а шах Кашмира произнес неподобающее заклинание, раджа Хинда ответил несогласием, и хакан Чина с недовольством отклоняет его предложение

Когда покончил Искандар с войной,

Вошел он в силу, словно лев весной.

Но духом щедр и разумом велик —

Он справедливости престол воздвиг.

Даруя счастье и миротворя,

Он стал душеприказчиком царя.

Печалью несказанною объят,

Оплакиванья справил он обряд.

И долго над Дарой он слезы лил

И царственно его похоронил.

Скажу я, что тужил он не о нем,

Скорбел о положении своем;

Такую власть, такие бремена,

На юные он поднял рамена.

Насколь велик властителя удел,

Настолько угнетен вершитель дел…

Последнюю Даре воздавши честь,

Цареубийц он приказал привесть.

На солнцепеке — в час жары дневной —

Повесили их книзу головой.

И всем в народе, кто б ни пожелал,

Он стрелами стрелять в них приказал.

Тела казненных предали костру,

Развеяли их пепел на ветру.

«Такая участь — низкому тому,

Кто изменил владыке своему!»

Так Искандар веление царя

Свершил, всевышнего благодаря,

И молвил — полн желанием добра:

«Сирот оставил властелин Дара, —

Так пусть же успокоятся они!

И счастливы пребудут во все дни!»

Наделы, что даны им были встарь,

Пожаловал сиротам юный царь.

У власти над страною новой всей

Поставил верных, знающих людей.

Позвал писца, царевне Роушанак,

Участья полон, написал он так:

«Твоя потеря горше всех потерь.

Но ты напрасно не крушись теперь.

Покорность воле неба в дни беды

Дает цветенье счастья и плоды.

Пусть куст увядший вырвет садовод,

Весной его отводок расцветет.

Разбитой быть — жемчужницы удел,

Чтоб чистый жемчуг в мире заблестел».

И он к царевне тамошних князей

Послал, даря их милостью своей,

Чтоб в царский сад князья перевезли

Тот лучший кипарис садов земли,

Не кипарис, а гурию высот,

Что солнцем озаряет небосвод.

И царь, когда обет исполнен был,

К завоеванью мира приступил.

Сокровища, накопленные встарь,

Приумножал Дара, великий царь.

От Фаридуна не расточена

Была Кейанов царская казна.

Все, чем был сонм отцов его богат,

Приял от них избранник Кей-Кубад.

Таков был строй Ирана вековой:

Царь умирал, на трон вступал другой,

И по завету мудрому веков

Удваивал казну своих отцов.

Миродержавный, наконец, Дара

Владыкой стал несметного добра.

Так было тысячу и триста лет.

Четырнадцать владык увидел свет.

А бог богатства все былых царей

Румийцу отдал в щедрости своей.

Сто восемьдесят замков было там.

Дара богатства вверил их стенам.

В подвалах, вырубленных в толще скал,

Он золото под серебром скрывал.

И стражи тех могучих крепостей,

Начальники, хранители ключей

Пришли к царю, склонились до земли

И все ключи и списки поднесли.

Рассеяв страх и горе в их сердцах,

Расспрашивал их милостиво шах

И, видя преданность и верность их,

Сидеть оставил на местах своих.

И он велел, чтоб книги принесли,

Где всем богатствам царским счет вели,

И сколько ловят жемчуга в морях,

И лалов добывают в рудниках.

И у кого сходился верно счет,

Тем Искандар оказывал почет.

А где по книгам счет не доставал,

Он тех допросам строгим подвергал.

И вот, когда дабиры всё сочли,

К царю за приказаньями пришли.

И, вняв дабирам преданным своим,

Такой приказ владыка отдал им:

«Пусть всю казну сюда перевезут.

Пусть под рукой у нас хранится тут,

Чтоб не смутили дух моих врагов

Сокровища — наследие веков».

И слуги дружной двинулись толпой,

Как ветер по волнам береговой.

Понес за караваном караван

Вьюки сокровищ в царственный диван.

Два года, словно реки в океан,

Текли богатства в Искандаров стан.

И доложили шаху, как сочли,

Что половины не перевезли.

То, что осталось на своих местах,

Хранить велел надежным людям шах

В глубоких подземельях, в тайниках,

На кованых засовах и замках.

Все исполнялось так, как он велел,

И совершалось так, как он хотел.

Когда ученые его земли

В сокровищнице Джема всё сочли,

И ободрил великий мудрый шах

Людей, служивших у Дары в войсках,

Будь то вельможа, воин ли простой,

Иль тысячник, иль сотник войсковой,

Велел, чтоб всяк о нуждах говорил

И сколько прежде им Дара платил.

Когда от них к владыке весть дошла,

Сказал он: «Плата воинству мала».

«Бывало так, — услышал он в ответ, —

Что не платили нам по многу лет.

Казна заплатит — тут же и возьмет.

Ярмо налогов тяжких нес народ».

Когда о бедствии людей узнал,

Как море щедрый, Искандар сказал:

«Был у Дары обычай отнимать, —

Обычай будет наш — вдвойне давать».

Сказал он: «Дам вам отдых от войны,

Двойную плату выдам из казны.

Четыре сотни тысяч — войск ядро, —

На службе потерявших все добро,

Сполна всю плату будут получать,

Чтоб никогда им нищеты не знать.

Еще две сотни тысяч человек,

На службе царской бывших весь свой век,