Стена - [12]

Лузин … Я туда смотрел, старик. У меня была любовница, администратор планетария… Я был молод… приносил ей в январе помидоры… Мы включали перед собой карту звездного неба, запирали планетарий, и я путешествовал в ракете. Она была большая фантазерка. Сначала представляла себя марсианкой, потом, что она с Венеры. За ночь я должен был облететь всю Солнечную систему… Я был молод… на это хватало сил… Все! Остаток дней придется провести на земле. У меня есть сбережения. Не так много, но я смог бы купить эту гостиницу. Чего ей не хватало? Обидно, понимаешь? До боли, до слез.

Захарьянц. Слушай, ты купи гостиницу. Потом разбери ее на кирпичи. Из них построй большой забор. На воротах напиши: «Здесь живет человек. У него I ничего нет».

Лузин. Ничего…

Захарьянц. Подойдут люди. Прочитают и скажут: «У него ничего нет. Пойдем к тем, у кого что-то есть». Это плохие люди. Остановятся другие. Тоже прочтут и скажут: «У него ничего нет. Может быть, ему что-то нужно?» Войдут, а ты скажи им: «Будьте; моими друзьями. Есть у меня сердце — оно ваше».

Лузин. Золотые твои слова. Так могла сказать одна! женщина на свете — моя первая жена… Она голодала со мной… Верила в мою звезду… Я бросил ее… Потом уже бросали меня! Я один. Женщин было много, а жены с тех пор нет. Всем им нужен администратор Лузин. Деньги, банкетные залы, литерные места… Я думал поездить год-другой. У меня тоже есть дети. Скажу — здравствуйте, дети, я ваш блудный отец, соберу всех детей, кончу эту собачью жизнь…

Захарьянц. Целомудренно говоришь. Собери детей, собери…

Лузин. Все-таки к кому она ушла?

Захарьянц. Собирайся в дорогу. Иди, ищи ее. Какой ты номер занимаешь? (Радостно Дежурной.) Женщина, вот тут у этого человека освобождается, номер.

Уборщица. Поселим мы вас…

Лузин. Фима! Едем домой! Я закончил карьеру. Прощайте кассиры и ревизоры. Софа, до свидания… Едем Назад в Воронеж!..

Овцов. Куда это он собрался? Ничего не понимаю. Воронеж… Совершенно не действуют. Остановились зачем-то. Свет в зал! Стену наверх! Откройте площадку… Брусилов! Где Брусилов? Уберите…

Брусилов. Василий! Вира!

Голос Василия. Есть вира!

Стена легко и медленно пошла вверх. Виден холм гостиницы.

Слышны частые, нетерпеливые гудки автобуса.

Лузин. Иван зовет! Фима, Иван нам сигналит! Дадим концерт! Помнишь, когда ей не понравился клуб под Старым Осколом и она не вышла на сцену, ты сорок минут стоял и играл «Полет шмеля»? Играл, пока не ушел последний зритель. (Кричит.) Ефим Камусиди! Полет шмеля! В двух отделениях! Что мне твой бог может сказать? Старик, что он мне скажет — зачем мне его искать? Что он за жизнь нам тут устроил? Не успеешь оглядеться — тебя уже заколачивают! Что я здесь видел! Мне казалось, жизнь вот-вот наступит! С весны… с осени… В этот понедельник, в следующий! Нет его! Иначе ему давно набили бы рожу! Все время он у меня что-то отнимает!

Захарьянц. Освобождай, дорогой… освобождай!

Лузин. Мне нечего освобождать, старик! Я ничего не занимал… Когда меня закопают, может у меня появится своя территория! Нет, вы сожгите меня, чтобы я не дай бог не пророс каким-нибудь пшеном! Сожгите и пусть меня ветром унесет подальше от вас!

Овцов(нестерпимо громко). Сто-о-оп! Остановитесь! Стоп!

Лузин видит зал, смотрит вверх, Овцов в проходе. Представитель за столом.

Дежурная. Господи, как я испугалась!

Овцов. Что вы делаете? Вот вы! В халате… Я, к сожалению, не узнаю вас отсюда. Что вы делаете?

Лузин подходит к рампе, всматривается в зал. У него поднимаются волосы.

Я спрашиваю вас, какое здесь действие? Нельзя же делать вид, что вы чем-то заняты. Это же сцена, мы все видим.

Лузин. А-аааа…

Представитель. Ах, хорошо… Как играет, чертяка! Посмотрите на него. Какой глаз!

Овцов. Отвечайте. Я вас о чем-то спросил.

Лузин окостенел.

Что вы молчите? Что за странный костюм на вас? Вы строитель, или персидский паша? Устроили здесь балаган. Щеголев, это вы?

Молчание.

У вас отнялся язык? Уборщица. Александр Мих…

Овцов. Я не с вами разговариваю. До вас очередь дойдет. (Лузину.) Вы мне ответите или нет?

Молчание.

Чем вы занимаетесь в этой сцене?

Лузин тяжело, со стоном облегчения падает.

Вот! Это не оправданно. Поднимайтесь. Я не вижу причин для ваших обмороков.

Уборщица. Он не играет… Ему плохо! Воды!

Овцов. Я вижу, как он наигрывает! А это кто там улегся? Он что, спит? Подумайте, что придумал! Кто это? Встаньте немедленно. Идет репетиция. Вы слышите? На диване. На ди-ва-не!

Михеев(поднялся). Ну все! Началось! Доездился.

Овцов. Вы что там бормочете? А погромче можно? Где ваша дикция? Актер вы или нет?

Михеев. Катя… дорогая… говорил я тебе!

Овцов. Что-о?

Михеев. Закончился. (Разражается болезненным смехом.) Рассада помидорная… За что приходится погибать? Я сам монтер на подстанции… по столбам лазил на любой верхотуре, никогда голова не закружится. А тут… (Смеется.) Гляди… просто всего кружит… Стрелы какие-то в меня летят… Чтобы не забыть потом… чтобы триста рублей казенных денег под подкладкой… Наши — сто девяносто четыре. Просила ребенку одеяло, себе — полусапожки, матери — халат. На ней эти казенные деньги числятся. (Смеется.) А вот кусаю руку — чувствую. А-а! Опять чувствую…