Стеклянный дом - [7]

Тут Петер задумался. Если девушка живет одна, кто может обнаружить ее исчезновение в тот же вечер? Около одиннадцати в полицию позвонил ее приятель, – это следовало из первого в деле отчета. Ребекка не пришла на праздник, хотя и обещала, и не отвечала по мобильному. Поначалу полиция отреагировала холодно. Следуя заведенному порядку, связались с ее родителями, которые также не располагали никакой информацией. Мать не встревожилась, считая, что дочь вполне самостоятельна. К двум часам ночи ситуация изменилась. По словам матери, дочь не связывалась ни с кем из друзей, а ее телефон по-прежнему оставался выключенным. Утром она была заявлена в розыск, и началось следствие.

Парня, первым позвонившего в полицию, звали Хокан Нильссон. Почему он обратился в полицию, а не к родителям? Возможно, потому, что не знал их. Но почему не подождать, зачем сразу начинать волноваться? Петер пролистывал один документ за другим. Хокан Нильссон от начала и до конца охотно сотрудничал со следствием. Как и положено другу, который огорчился из-за ее исчезновения и хотел помочь. Но почему именно он переживал больше всех остальных? Хокан напечатал объявления, дал интервью в студенческой газете. Постоянно говорил «мы обеспокоены», но кто именно «мы» – нигде не уточнялось.

Петер решил обсудить этот вопрос с Алексом. Открыв адресный реестр полиции, он поискал имя Хокана Нильссона. Раньше парень проживал в том же общежитии, что и Ребекка, а теперь был прописан на Теллусгатан – в районе Мидсоммаркрансен.

Петер уставился на экран компьютера. Если в полиэтиленовых мешках действительно останки Ребекки Тролле, то Хокану Нильссону предстоит давать объяснения.

Когда Фредрика Бергман постучала в кабинет Алекса, тот сидел, ссутулившись, в своем офисном кресле, озабоченно наморщив лоб. С тех пор как он овдовел, Фредрика встречалась с ним всего пару раз – и всегда с трудом сдерживала слезы. Как он постарел всего за несколько месяцев! Ей не хотелось в этом признаваться, то же самое она наблюдала и у Спенсера. Оба перенесли нелегкие испытания, оставившие глубокий след. Она заставила себя улыбнуться ему.

– Фредрика! – воскликнул Алекс, увидев ее.

Его лицо расплылось в теплой улыбке, от которой она сразу расслабилась. После краткого замешательства он поднялся и, обогнув письменный стол, приблизился к Фредрике и обнял ее. Она покраснела, ощутив себя в кольце его сильных рук.

– Все хорошо?

– Потихоньку. – Алекс пожал плечами.

Они сели.

– Как твоя дочь?

– Отлично. Уже почти ходит.

– Так рано?

– На самом деле совсем не рано. Ей уже скоро год.

Фредрика окинула взглядом комнату. На стене позади него – несколько фотографий семьи. Жены, которой уже нет. Что поделать: судьба – злодейка, а жизнь – копейка.

– Мы как раз сегодня о тебе говорили, – сказал Алекс.

– Правда?

– Нам тебя не хватает. Мы очень надеялись, что ты скоро вернешься. Может быть, уже к лету.

– Э-э-э… я могла бы вернуться раньше. – Фредрика почувствовала себя глупо.

– Отлично. Как скоро?

Рассказать все как есть? Что ее гражданский муж внезапно надумал засесть дома с Сагой? Что у него на кафедре неприятная обстановка и он не желает туда ходить?

Внезапно она задалась вопросом, хочет ли сама вернуться на работу. Она так чудесно проводила время с Сагой! Так случилось, что одновременно с Фредрикой забеременели еще несколько ее подруг, и, сидя с детьми, они встречались буквально каждую неделю. Позвони она им и заяви, что срочно выходит на работу, подруги точно решат, что она спятила.

– Я могла бы выйти на неполную ставку. Семьдесят пять процентов.

– С какого момента?

Она колебалась.

– С завтрашнего дня.

Полчаса спустя Фредрика вошла в кабинет начальника отдела кадров Маргареты Берлин. На самом деле та не занималась текущими вопросами, но, узнав, что речь идет об изменениях в личном составе группы Алекса Рехта, вызвала Фредрику к себе.

– Хорошо, что ты смогла зайти.

Фредрика поздоровалась и села:

– Я уже собиралась домой, так что надеюсь, это ненадолго…

– Нет-нет, вовсе нет.

Начальница собрала со стола несколько стопок бумаги, положила в шкаф позади. Она была высокая и полная. Фредрика не хотела бы называть ее толстой; скорее, ей подходило слово «могучая».

– Как здоровье? – спросила Маргарета.

– Хорошо. – Вопрос сразу заставил Фредрику заподозрить неладное. – Спасибо.

– По тебе это заметно. – Маргарета кивнула. – Просто хотела убедиться. А как чувствует себя Алекс?

– Об этом вы можете спросить у него самого.

– Но я спрашиваю тебя.

Фредрика задумалась. Повисла пауза.

– Мне кажется, он в порядке. Во всяком случае, уже лучше.

– Мне тоже так кажется. Но в какой-то момент ситуация была довольна шаткая, должна признаться. – Маргарета подалась вперед. – Я знаю Алекса более двадцати лет и желаю ему только добра.

Маргарета помолчала.

– Но если он будет вести себя на службе неподобающим образом, покажет несоответствие занимаемой должности, я вынуждена буду принять меры.

– А кто сказал, что он не справляется со своими обязанностями? – спросила Фредрика. Голос ее звучал более растерянно, чем ей бы того хотелось.

– Никто – пока что. Но до меня дошла неофициальная информация, что он сурово обошелся с некоторыми сотрудниками. Неоправданно сурово. Так сказать, взял на себя мою работу.