Стеклянная клетка - [69]
Но чем больше бесновалась, тем упрямей Хайдик стоял на своем: потягаться с Вуковичем; и карты казались наилучшим средством для того, физической силой он явно его превосходил, смешно в ней и состязаться, такая победа немного стоит, а вот в карты (что тут уж Вукович мастак и обладает очевидным превосходством, фаталиста Хайдика мало интересовало, как и сама Вуковичева персона), вот там решает везенье, там будет, как В КНИГЕ СУДЕБ НАПИСАНО, то есть настоящий суд божий, чего ему и хотелось.
— Теперь-то чего кипятиться? — стал унимать Йолан электромонтер. — Не нравилось, что лопухом его считают, так дай ему попытаться разок. Играть научится — человеком станет, уж мне-то можешь поверить.
Йолан не могла: до рубашки проиграется, а таким же дурнем останется, только и всего.
Очко — игра азартная, но по мелочи довольно скучная, по маленькой в нее играют те, кто любят тыкать во льва зонтиком через решетку, думая, какие они храбрые. Ни Вукович, ни шофер к таким не принадлежали; по разным причинам оба стремились к крупной игре. Вукович придерживался точно разработанной тактики, которая всегда себя оправдывала с такими хайдиками: выиграл сначала пару форинтов (шофер счел это вполне естественным), потом раз-другой уступил, щипнул опять и снова отпустил, между делом все повышая и повышая ставку, но так, чтобы у шофера создалось впечатление, будто он сам набавляет. Тактика эта поддерживала у Хайдика надежду: а вдруг счастье улыбнется, и заодно усыпляла всякие подозрения в нечестности, подтверждая, что колесо фортуны, как ему и положено, вращается — то один выиграет, то другой, разжигая исподволь даже азарт: значит, не полная безнадега, есть смысл рисковать. Так и шло с переменным успехом, пока на столе не набралась целая тысяча, включая Хайдиковы пятьсот, все его состояние (не утаенное, а заработанное налево; Йолан слишком умна была и великодушна, чтобы все с него стрясать, выворачивая у него карманы в получку, как Маргит и тому подобное глупое бабье; нет, Хайдик отдавал, сколько находил нужным, а именно: только зарплату, но зато уж до филлера, хотя все равно выходило немного из-за алиментов). Тогда Вукович поставил еще тысячу против этой и сорвал банк, облупив тем самым Хайдика как яичко; вот тут и обратился он к Йолан с просьбой о денежной поддержке, но та отказала наотрез.
— Алименты, — сказала она, — алименты можешь проигрывать, папочка, они твои, но от меня не жди ни гроша, свой дом я в твои дырявые руки не отдам!
Сдача пятая,
когда обнаруживается, как умеют играть женщины
Алименты!..
Табуретка закачалась под Хайдиком, кухня поплыла у него перед глазами; шатаясь, он поднялся и, будто слепой Самсон, стал нашаривать своими дырявыми руками столпы мироздания, чтобы ухватиться за них, потрясти, выворотить из земли, из бетона, обрушить этот дом на Йолан, себя самого погрести под черными небесными сводами, — бушевавшая в нем буря лишь потому не вырвалась наружу, что ничего его огромные ладони не нашли, не было на кухне никаких столбов и все вокруг слишком хрупкое и маленькое для его безмерного гнева, вызванного не столько даже словами Йолан, они только переполнили чашу, превысили пределы допустимого, ибо Хайдика одно могло вывести из себя, несправедливость, а в эту минуту, казалось, слились все обиды, несправедливости, перенесенные за долгие годы: и вечная нехватка денег, в обрез отмеряемых Маргит и раздаваемых другим, и отчаянное барахтанье, чтобы свести концы с концами, и Йолановы удары ниже пояса, наносимые под предлогом алиментов, и вся эта адова ночь с того момента, когда он в своей собственной постели застал какого-то чужого гаврика, которого не тронул из гуманных побуждений, и Йолан простил, Христос самый настоящий, беря в расчет ее поступок, и вот над ним же издеваются с этим хитрым гадом, дразнят, поучают, стыдят и унижают — одно уже то разве не унизительно, что его, мужчину, главу семьи, она перед этим плюгавкой, этим пустышкой на смех подымает? В висках у него застучало, в глазах потемнело, мозаичный плиточный пол заходил под ногами, мускулы страшно напряглись. Чудовищный взрыв зрел в его теле, как вулканическое извержение в земных недрах, когда бурлящая лава уже подымается, ворочая стопудовые глыбы… мгновенье — и тронулась в губительный поход слепая сила, не сдерживаемая ни здравым смыслом, ни трезвой волей; громадная Хайдикова длань простерлась, чтобы схватить — стены, своды, тело, кости, что попало, что преграждает, стиснуть и раздробить, размозжить, раскрошить, сплющить, уничтожить… но оглушительно звонкий, хрусткий хлопок привел его в чувство: наступая на пятившуюся к двери Йолан, он локтем столкнул с буфета бутылку с пивом, и та разбилась вдребезги. Хайдик глядел на пенящуюся в зеленых осколках желтую лужу, из которой, как потревоженный уж, зазмеилась струйка, поспешно уползая под мойку — пол был покатый, — глядел и удивлялся: вроде бы пронесло, ничего ужасного, непоправимого не случилось. И, покачиваясь, точно пьяный, хватая жадно воздух, хрипло, бессвязно пробормотал: будет так, как он велит, он тут мужчина, глава семьи, а если ей, как прочим стервам, колотушки в доказательство нужны, она и будет их ежедневно получать, уж коли он слишком глуп и мягок, хорош слишком для нее (тут и Вукович на заднем плане вякнул, правильно, мол, нельзя так с мужчиной разговаривать); но Йолан знай свое: нет и нет, никаких денег, ни филлера, лучше пусть ее на карту поставит, да, ее проиграет пускай, если мало ему, но деньги — ни за что, хоть убей.
В сборник включены роман М. Сабо и повести известных современных писателей — Г. Ракоши, A. Кертеса, Э. Галгоци. Это произведения о жизни нынешней Венгрии, о становлении личности в социалистическом обществе, о поисках моральных норм, которые позволяют человеку обрести себя в семье и обществе.На русский язык переводятся впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.