Стекло - [7]

— Нет.

Томас смотрит на меня с таким выражением лица, что его шансы на пост управляющего тают с каждой секундой, и с треском исчезают, когда он тихо, горько спрашивает:

— За что вы так ненавидели свою мать?

Я влепляю ему пощечину раньше, чем успеваю это понять.

— Я. Любила. Свою. Мать. — раздельно говорю я. — И не хочу менять память о ней на эту подделку. Имитацию. Фальшивку. Я не хочу, чтобы клиенты говорили: «О, с ее смертью здесь ничего не изменилось!» Все изменилось. ВСЕ.

Томас стоит, потирая щеку, и молчит.

Он так ничего и не понял, просто не хочет со мной связываться. Как всегда — терпит хозяйские истерики, хладнокровно обдумывая запасной план. Например, выкупить киборга, ведь, я знаю, Томас давно мечтает открыть свой ресторан, и работа в мамином уже позволила ему скопить достаточно денег. Арендует помещение по соседству, уведет за собой всех коллег-приятелей, выкупит киборга, может, даже назовет эту забегаловку в честь моей матери, и тупые как коровы клиенты повалят туда за своим любимым кормом… какая им разница, кто готовил это крлоо!

— Джек, иди за мной, — командую я, и имя киборга неприятно царапает мне горло.

Теперь я — его основная хозяйка, это прописано в программе, но мне почему-то кажется, что киборг повинуется как будто нехотя, с ощутимой задержкой. Мама наверняка ни разу не возила его на поверку, и вот результат: пошедшая вразнос техника незаметно поменялась ролями с людьми, и теперь уже мы вынуждены под нее подстраиваться!

— Куда вы его?!

— Не твое дело. — Я вынужденно останавливаюсь: Томас забегает вперед и решительно загораживает дорогу, растопыривается в проеме:

— Нет… Я вас не пущу! Так нельзя! Лидия, вы не понимаете, Джек…

— Уйди с дороги, — цежу я сквозь зубы. — Иначе мой киборг выкинет тебя в окно.

Томас напряженно, с драматической до идиотизма мукой вглядывается киборгу в лицо. Я его не вижу, но повар внезапно сникает, опускает руки и пятится.

Ага, до тебя наконец дошло, чего стоит ваша «дружба»!

Я ухожу, гордо выпрямив спину, в которую камнем летит одно слово, другое…

Завтра и тебя здесь не будет, неблагодарный ублюдок.

***

Я хотела приземлиться у ближайшей помойки и отправить киборга в контейнер для биоотходов, но по пути немного остыла и поняла, что да, он действительно часть этого чертового ресторана — слишком дорогого для моей матери и слишком ненавистного для меня. Я не могу его уничтожить, это как плюнуть на могилу.

Но Томасу я скажу, что сделала именно это.

Я меняю курс и лечу к офису. Сейчас там уже никого нет, только охранник, который впустит меня в любое время суток.

Я ловлю краем глаза странное движение на пассажирском сиденье, но когда резко поворачиваю голову, киборг сидит в той же застывшей позе, которую принял с самого начала. Показалось. Может, птица за окном промелькнула.

Я приоткрываю было рот, но тут же снова плотно стискиваю губы, не желая давать своей фобии ни единого шанса.

***

Покупатель приезжает за киборгом тем же вечером. Я его не знаю, это первый же отклик на объявление, анонимно вывешенное мною на виртуальной барахолке — привлеченный низкой ценой мужчина хочет забрать киборга как можно быстрее, пока я не передумала, и никто другой не перехватил.

Это полностью совпадает с моими желаниями.

Мы быстро заканчиваем с формальностями и убеждаемся, что киборг подчиняется новому хозяину.

— Одежда ваша или наша? — интересуется мужчина. Не слишком приятный тип, нагловатый и развязный, зато предусмотрительный, захватил с собой пакет с каким-то тряпьем. Я морщусь:

— Оставьте себе.

Не хватало еще смотреть, как киборг переодевается, а потом прикасаться к его шмотью.

Они уже подходят к лифту, когда я спохватываюсь и кидаюсь следом с отчаянным:

— Стойте!

Мужчина оборачивается, хмурит брови, опасаясь, что я передумала и хочу отменить сделку, но я еще на ходу выпаливаю:

— Извините, я кое-что забыла!

Я хватаю киборга за воротник и лихорадочно расстегиваю куртку, а потом рубашку. По полу стучит, ускакивает куда-то под мебель оторвавшаяся пуговица. Я стискиваю в кулаке теплый кулон и резко дергаю — возиться с застежкой, прикасаясь к киборгу больше необходимого, выше моих сил. Цепочка на удивление легко рвется, я отшатываюсь и цежу сквозь зубы:

— Все, можете идти.

Мужчина с сожалением, но понимающе кивает: дарить ему такую ценную вещь действительно глупо, это не старые ботинки.

Я запираю за ними дверь и бросаю цепочку с кулоном в стоящий возле кулера утилизатор. Подхожу к окну, обхватываю себя руками за плечи и дожидаюсь, когда человек с киборгом выйдут из подъезда, сядут во флайер и навсегда исчезнут из моей жизни.

Я крепче стискиваю руки, пытаясь удержать в них рвущуюся от рыданий грудь, и сама не могу понять — я плачу из-за того, чего лишилась… или по тому, чего у меня и не было.

И уже никогда не будет.