Ставка на проигрыш - [34]

Болтая пальцами рук под струей горячего воздуха, несущегося из сушки, я обругала себя слеподырой бестолочью, бестолковой курицей, спустила тем пары и успокоенная – дамские удобства зеркально повторяли расположение мужской резиденции, то есть шкафчик и там должен быть, – неспешно продефилировала до своего стула. Села чинно и приказала себе: забыть. Забыть о шпионах и тайниках, перестать думать о подполковнике Огурцове и полностью отдаться предвкушению свободного дня. Не моего, разумеется, а господина Туполева. Иначе перед словом «предсвадебное» путешествие так и останется приставка «пред».

Улыбаясь совсем лучезарно, я поглядела на столик перед собой и с ужасом увидела, чтонавалила себе на завтрак. Два бутерброда с пресной брынзой – я ее терпеть не могу! Миску с овсяной кашей – у меня на нее с детства непереносимость! Два куска колбасы с основательными жировыми вкраплениями (тут даже добавить нечего, от жира меня мгновенно начало мутить). В центре всего этого великолепия возвышалась кучка деревенского творога. Без сметаны.

Плюнув на завтрак, я дотянулась до руки Туполева, нежно накрыла ее пальцами и проворковала:

– Я так рада.

– Чему? – глядя на меня с хитростью, спросил любимый.

– Тебе. И целому дню вместе. Чем займемся?

Назар склонился над столом и прошептал:

– Приказывай.

Огромная двуспальная кровать каюты Туполева мерно колыхалась под нашими телами. «Мадемуазель» неслась вперед, качка стала совсем привычной, и казалось, что постель не стоит, привинченная к полу, а медленно парит, баюкает и нежит. По потолку каюты скользили солнечные зайчики, отправленные нам волнами, тонкие, почти прозрачные шторы ловили их несмелыми сетями, долгожданному ощущению покоя мешали только редкие силуэты пассажиров, прогуливающихся по палубе мимо наших окон. Их голосов мы не слышали, но силуэты не давали двум любовникам чувства полного уединения, ведь если бы их не было, мне показалось бы, что постель-облако унеслась в заоблачные выси. Где мы одни наедине с солнечными зайчиками и поцелуями.

… – Ты постоянно о чем-то думаешь, – обнимая меня обеими руками и дуя в макушку, сказал Назар.

– Нет, – не отрывая голову от его плеча, совсем не обманула я. – Когда ты рядом, мне не о чем думать. Я тупею.

– Лукавишь, – усмехнулся Назар. – Я вижу – тебя что-то беспокоит. – Я не ответила, он погладил мою спину и спросил: – Ты ожидала большего?

Как все-таки мужчины поразительно эгоцентричны! Назар уверен, что некоторая моя рассеянность может быть связана только с ним.

Конечно, я ожидала – большего! Я надеялась, что на этом корабле он наконец-то сделает мнеофициальное предложение и я перестану чувствовать двойственность положения: полуневеста, полудруг, симбиоз любви и трезвого расчета. В мечтах я представляла себе столик на носу корабля при двух свечах, двух бокалах и бутылку шампанского. Невдалеке пиликают на скрипочках оркестранты, легкий ветерок ерошит наши волосы, я в платье с обнаженными плечами, он – с бабочкой у горла – протягивает мне через стол раскрытую коробочку с бриллиантовым кольцом:

– Ты станешь моей женой, Софья?

Все представлялось так мило и живо…

Ведь я простая провинциальная девушка (разочек успевшая сходить замуж). Мне недостаточно того, что Туполев в какой-то момент начал говорить о нашей совместной жизни так, словно все уже решено. Мне недостаточно принять этот факт, мне важно ответить: да! Мне важно услышать: я тебя люблю.

Но в тот момент, когда Назар Савельевич изволил намекнуть о большем, относительно свадьбы я думала меньше всего. Точнее сказать так – я вообще ни о чем не думала. Плыла бездумно на постели-облаке и была несерьезной, легковесной и доверчивой, как и подобает жительнице воздушного замка.

И потому молчала.

– Ты обижена?

– Чем?! – совершенно искренне возмутилась я, села на кровати, подогнув под себя ноги, и с укором посмотрела на Туполева. – Чем я могу быть обижена?

Он заложил обе руки за голову и отправил мне изучающий взгляд:

– Ты ожидала большего.

Вот заладил!

Мы всегда избегали выяснения отношений, но сейчас Назар сам начал разговор. Полунамеками. И поскольку мне хорошо была известна эта особенность господина магната – заставлять людей проявлять инициативу, – я только закусила губу. Как опытный банщик, Назар подкидывал дровишки в огонь чужого нетерпения, ждал, пока собеседник раскалится в атмосфере его присутствия и начнет пыхтеть паром.

Ну уж дудки! Провокации ты от меня не дождешься!

Я немного прикрылась простынкой, напустила на себя скромности и вернула любимому пальму первенства:

– Тебя так много, Назар, что ждать большего уже невозможно.

Назар хмыкнул и, задрав подбородок к потолку, спросил:

– Значит, тебе… достаточно?

Ах, провокатор, Макиавелли чертов! Конечно мне не достаточно!

Но что ответить? Я молча теребила край простынки и улыбалась, как школьница, получившая неожиданную пятерку за провальный ответ. Назар Савельевич, вы не дождетесь от меня тишайшей просьбы – купи мне, милый, обручальное кольцо. Я – выдержка и сталь, я – теплый лед и ласковое пламя. Все только сам, по доброй воле, я девушка приличная. Не навязываюсь, что немаловажно.