Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга - [43]
В раннем детстве наше стремление к статусу часто принимает форму доминирования, когда мы требуем того, чего хотим, а если нам отказывают, пытаемся навязать свою волю с помощью слез, истерик или зубов. А в подростковом возрасте мы начинаем играть во взрослые игры. Мы покидаем семейную иерархию ради новых соревнований. Наступает наше время присоединиться к игре.
По крайней мере в развитых странах игры, к которым мы присоединяемся в юношестве, обычно имеют форму тусовки или группы ровесников[31] – людей, с которыми нам комфортно играть. Это начинается в подростковом возрасте отчасти из-за изменений той зоны мозга, которая делает нас гораздо более чувствительными к оценкам окружающих. Нас начинает тянуть к наградам в виде одобрения окружающих, а их неприятие пугает. Эта неожиданно возникающая чувствительность к репутации делает подростков особенно склонными к застенчивости и стыдливости. Нейропсихолог профессор Сара-Джейн Блэкмор пишет о том, что в возрасте с 11 до 14 лет подростки «всё чаще осознают, что другие имеют возможность их оценивать, и в результате могут преувеличивать, считая, что их оценивают куда чаще, чем это происходит на самом деле».
По мере того как мозг подростков продолжает меняться, они начинают ощущать присутствие «воображаемой аудитории», постоянно наблюдающей за ними и оценивающей их, и это чувство «не ослабевает даже с началом взрослой жизни». Подростки имеют обыкновение считать оценки людей из их группы истинным показателем своей самоценности – или ее отсутствия. Смещается самооценка: если раньше она была основана на том, как подросток чувствует себя, то теперь зависит от того, как, по его мнению, его оценивают товарищи. Подросток начинает стремиться получить их одобрение. Погоня за статусом захватывает его целиком и полностью. «К моменту, когда мы достигаем 13-летнего возраста, – пишет психолог профессор Митч Принстейн, – кажется, что для нас нет ничего более важного, чем подобная популярность. Мы говорим только о тех, у кого она есть. Мы строим стратегические планы, как ее добиться. Мы подавлены, когда ее теряем. Мы даже делаем вещи, про которые знаем, что это неправильно, аморально, незаконно или опасно, только чтобы обрести статус или чтобы яростно защищать его».
Чтобы обрести столь желанный статус, подростки объединяются для игры. На протяжении как минимум десятков тысяч лет именно в этом возрасте мы становились членами племени. В доисторических обществах подростковый возраст считался «критическим периодом для обретения статуса», подобно тому как в раннем детстве существует критический период для освоения языка. Вступление во взрослую жизнь часто было связано с мучительными церемониями инициации: подросткам выдергивали зубы, отрезали мизинцы, заставляли их глотать галлюциногены или яд, хлестали, резали или прижигали кожу, делали татуировки. Мальчикам племени бимин-кускусмин из Папуа – Новой Гвинеи во время инициации протыкали нос колышком из кости казуара и лили им на руки горячий жир, они «боролись и кричали, покуда на руках надувались огромные волдыри». Антрополог профессор Алан Фиске пишет, что проходящие инициацию «могут испытывать ужас, но, как правило, гордятся тем, что достигли статуса будущих членов племени… обычно они проходили инициацию добровольно или даже настойчиво просили провести ее». Такие пытки предназначались для того, чтобы пометить тело молодого человека знаком племени, таким образом «изувеченный юноша выделялся из общей массы людей».
Инициации происходят не только в традиционных обществах и не всегда бывают связаны с жестокостью. Некоторые религиозные группы требуют, чтобы подросток официально принял или отверг игру сообщества, в котором вырос. Католики и протестанты называют это конфирмацией, амиши – румспрингой. Такие обряды проводятся примерно в 14 лет. Еврейские мицвы в 12 или 13 лет знаменуют переход к полной ответственности в соответствии с правилами игры.
Но есть и современные группы, в которых инициации по-прежнему жестоки. Юноши, вступающие в уличные банды или идущие в армию, иногда подвергаются избиению в качестве «посвящения» («Когда вас при этом бьют палками, в вас вбивают другую идеологию», – заметил один новобранец из племени майи-майи в Восточном Конго). В США, несмотря на строгие запреты, по-прежнему существуют ритуалы «прописки» – неуставных испытаний при вступлении в студенческие братства элитных колледжей или спортивные команды. Студентов могут пнуть во сне, заставить сделать татуировку, ударить веслом, помочиться на них или подвергнуть сексуальному унижению. Фиске приводит рассуждения одного из членов такого общества: «У претензий на принадлежность к „элите“ должны быть какие-то обоснования, и это их часть. Такие ритуалы отделяют тех, кто их прошел, от более многочисленных групп – это свидетельство превосходства над остальными, непосвященными».
