Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга - [45]

После школы и вуза молодежь ожидают настоящие взрослые игры. Как мы уже видели, в темном мире конкуренции Enron игры, к которым мы присоединяемся, могут нас развращать. Этот процесс описан в очень необычном напутствии Патрика Дж. Шильца – бывшего адвоката крупной юридической фирмы, доцента права престижного юридического факультета Университета Нотр-Дам в Индиане, ныне судьи. Обращаясь к начинающим обучение студентам-юристам, он написал: «Если вы пойдете работать в крупную фирму, то, вероятно, начнете нарушать профессиональную этику в первый же год или два практики. Это происходит с большинством молодых юристов в крупных фирмах. Так случилось и со мной».

Те, кто хочет стать юристами в крупных фирмах, представляют собой, согласно Шильцу, «группу поразительно неуверенных в себе и соревновательных индивидов». Они проводят всю жизнь, конкурируя в границах системы образования, чтобы заполучить свое место. «И теперь, когда они попали в крупную юридическую фирму, что же должно произойти? Они перестанут конкурировать? Конечно, нет. Они продолжат соревноваться – за то, чтобы записать в счет больше часов, чтобы привлечь больше клиентов, выиграть больше дел, заключить больше сделок. Они играют в игру. А деньги выражают их счет в ней». Жажда наживы подогревается в них регулярно появляющимися в профессиональных изданиях статьями о том, сколько зарабатывает та или иная шишка. Публикуемые раз в два года списки доходов юристов изучаются другими юристами с тем же пристальным вниманием, с которым дети изучают сведения о своих любимых бейсболистах».

Так плесневеет юношеский идеализм. Молодые юристы приходят в крупную фирму и обнаруживают там новый набор правил и символов – новую игру, в которую нужно вступить: им предстоит конкурировать, используя богатство как признак статуса. Перестройка их мировоззрения будет тонкой, но весьма выразительной: «Культура будет давить на вас множеством искусных способов, заменяя ваши ценности ценностями системы». В первый месяц работы в фирме старший партнер[32] пригласит молодых юристов на барбекю. Они проедут по длинной подъездной дороге, припаркуются около множества шикарных автомобилей, затем будут долго шагать по зеленой аллее к огромному дому. Человек в черном галстуке-бабочке ответит на звонок в дверь. В идеальном большом саду им подадут коктейли, а на закуску – паштет, креветки и миниатюрные киши. Специально нанятый человек будет жарить на гриле рыбу-меч. А в углу сада гости увидят старшего партнера, попивающего из бокала белое вино в окружении восхищенно пожирающих его глазами младших партнеров и старших юристов. На старшем партнере будут дизайнерская одежда и дизайнерские черные очки, логотип на рубашке будет вопить о ее космической цене, шорты будут тщательно отглажены. И, конечно, он будет загорелым (хотя загар, усиленный посещением солярия, будет выглядеть рыжеватым), и у него будет самая классная стрижка, какую вам когда-либо доводилось видеть.

Таким образом («и тысячей других способов») молодые люди начнут усваивать игру юристов. «Молодому юристу, погруженному день за днем в эту культуру, будет очень трудно придерживаться ценностей, обретенных во время учебы на факультете права. Медленно, почти незаметно начинающие юристы меняются – восхищаются тем, чем раньше не восхищались, стыдятся того, чего раньше не стыдились, и больше не могут себе представить жизни без вещей, в которых прежде не нуждались. Так юрист превращается из человека, испытывающего острое удовольствие от покупки первой стереосистемы в свой автомобиль, в человека, которого оскорбляет бонус размером 400 тысяч долларов».

Но есть одна проблема: если эти молодые юристы уже работают с максимально возможным усердием (а именно так они и работают), как же им добиться преимущества? Чтобы победить, они начинают жульничать – способами, которые поначалу кажутся им простительными. Они выставляют клиенту счет на 90 минут за работу, которая заняла час, но мысленно обещают вернуть им эти полчаса в другой раз – это не воровство, они взяли взаймы. И они действительно возвращают. Но в какой-то момент перестают. Они скажут себе, что сделали свою работу так хорошо, что клиент мог бы «заплатить немного побольше». А еще они начнут врать, чтобы добиться преимущества: придумывать причину сорванных сроков, «терять» документ, не играющий на руку клиенту.

Пройдет года два – и они перестанут замечать, что постоянно лгут, жульничают и крадут. «Вы по-прежнему будете принимать каждый день десятки быстрых, инстинктивных решений, но эти решения, вместо того чтобы отражать понятия о хорошем и плохом, которыми вы руководствуетесь в частной жизни, начнут отражать набор ценностей из вашей профессиональной жизни – набор, воплощающий представление не о плохом и хорошем, а о том, что выгодно, и о том, что может сойти вам с рук. Система успешно заменит ваши ценности на свои и в результате выиграет от этого».

По мере взросления эта система и эта игра обретают огромную власть над нашим развитием. Мы приспосабливаемся к ее правилам и символам. На протяжении жизни наша индивидуальность меняется в зависимости от того, в какую игру нам приходится играть. Можно быть архитектором на работе, матерью семейства дома, активисткой онлайн, знатоком произведений Шарлотты Бронте в книжном клубе, реставратором гранатометов в гараже – и надеяться в любой из этих ролей чувствовать себя