Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга - [15]

Так же как в сплетне, правила и символы племени закодированы в мифах и легендах, которые рассказывают старшие, в ритуалах и церемониях, в одежде и поведении окружающих. По мере взросления мы усваиваем эти правила и символы, у нас формируется сознание, возникает своего рода воображаемое племя, которое будет судить нас и предупреждать, когда мы ошиблись. Если нарушать правила, не делясь мясом, говоря или делая что-то неправильно во время ритуала, «это приведет к репутационному ущербу, ухудшению перспектив спаривания, остракизму, а в самых крайних случаях – к казни членами группы, – пишет биолог профессор Джозеф Хенрич. – Естественный отбор сформировал нашу психику таким образом, что сделал нас покорными. Мы стыдимся нарушения правил и легко усваиваем социальные нормы».

По мере того как менялись способы играть в наши статусные игры, мы медленно трансформировались в странных, заносчивых, испуганных, увешанных сверкающими драгоценностями животных, которыми являемся сегодня. Мы начали заниматься приносящими статус видами деятельности: рисовать, играть на музыкальных инструментах, носить изысканные драгоценности, делать, выставлять напоказ и продавать желанные объекты. В Германии была найдена фигурка льва возрастом 40 тысяч лет, на изготовление которой было затрачено, по оценкам, более 400 часов квалифицированного ручного труда. В Украине найдены следы четырех монументальных сооружений, построенных из костей мамонта, причем некоторые черепа весили не меньше 100 килограммов. По мнению ученых, этому монументу 20 тысяч лет, и в нем хранились сокровища, такие как украшения из янтаря и ископаемые раковины. Часть из них предположительно приобрели в 500 километрах от сокровищницы.

Мы становились более тщеславными и одновременно более добродетельными. Переход от игр доминирования к играм репутации привел к тому, что при взаимодействии с членами группы мы стали невероятно толерантны по сравнению со своими родственниками-приматами. Физическая агрессия встречается у людей с частотой менее одного процента по сравнению с шимпанзе и бонобо. Стаи шимпанзе считают «в несколько сот, а то и тысяч раз» более агрессивными, чем даже самые жестокие человеческие общества. Нам не надо отрывать друг другу конечности и гениталии и пить кровь жертв ради обретения статуса, как это делают шимпанзе, ведь мы можем заработать статус, поднимая престиж и демонстрируя ранг с помощью фигурок львов из слоновой кости и блестящих ракушек.

В игры престижа играют везде и всегда, от джунглей и саванн доисторических обществ до улиц и небоскребов сверкающих огнями городов. Однажды ученые предположили, что только человеческие существа используют престиж таким образом, но с тех пор было установлено, что это делают и другие животные, что можно наблюдать, например, когда мудрая старая слониха ведет свое стадо к воде. Но ни один другой вид не продвинулся так далеко, как наш. Престиж – предмет наших наиболее страстных желаний. Это взятка, которая побуждает нас быть полезными и действовать на благо племени. Престиж заставляет нас постигать искусство совместной жизни. Мы преследуем разные цели и решаем проблемы как члены совместных групп, потому что запрограммированы заботиться о том, что думают о нас другие игроки: мы приходим в восторг от полученного в награду статуса. Стремясь заслужить хорошую, престижную репутацию, мы используем одну из двух имеющихся стратегий – добиваемся прогресса за счет добродетели или успеха. В этом секрет нашего благополучия как биологического вида, и это помогло нам занять доминирующее положение на планете. Антрополог, доктор наук Джером Х. Барков писал: «Трудно представить развитие сложных обществ без символического престижа».

Но есть и обратная сторона. Поскольку наши мозги придают такую важность репутационному статусу, его потеря может ощущаться невыносимой. В некоторых обществах, например у лепча в Гималаях, утрата репутации является наиболее частой причиной решения людей расстаться с жизнью. Это также верно для современных народов, например в Гане, где 32-летний мужчина выпил пестицид после того, как его застали за сексом с овцой. Обвинения в сексуальных преступлениях против детей связаны с «чудовищно возросшим» количеством самоубийств: в ходе одного из исследований было обнаружено, что 53 % американцев, судя по их ответам, предпочли бы мгновенную смерть репутации педофила, 70 % выбрали бы ампутацию рабочей руки, но не татуировку со свастикой на лице; а 40 % предпочли бы год в тюрьме репутации преступника.

В каждой статусной игре, в которую мы играем, у нас есть репутация. Ее детали будут разными в сознании каждого игрока. Мы существуем в сознании всех игроков с различной степенью глубины и достоверности. Когда другие думают о нас, они записывают поверх собственную информацию о статусе. Так нравственны мы или безнравственны? Профессиональны или бесполезны? Как мы выглядим? Как говорим? Какую работу выполняем? Даем ли мы другим игрокам почувствовать нашу любовь или ненависть? Нравимся или вызываем отвращение? Жалость или восхищение? В жизненную игру играет некий искаженный фрагментарный аватар, а не наша личность в целом. Никто не знает нас по-настоящему. И никогда не узнает.