Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга - [103]

Наши сны часто одновременно реалистичны и бредовы. Они не оторваны полностью от жизни: во снах мы бываем собой и встречаем знакомых людей в знакомых местах, но вся эта симуляция реальности тесно переплетается с галлюцинозом. То, как мы видим жизнь и ее иерархии, немногим от этого отличается. Новые левые говорят, что игра захвачена сексистами и сторонниками идеи превосходства белых. Они видят нетерпимость и мракобесие своих оппонентов. Новые правые настаивают, что образованные элиты совершенно перестали о них заботиться. Они упирают на презрение в адрес белых, которым приходится страдать, и заискивание перед меньшинствами. Все это ошибки преувеличения: не все белые – шовинисты, и не все представители образованной элиты с предубеждением относятся к белому рабочему классу. Все игроки заблуждаются по умолчанию, так как не видят, что в каждой из конфликтующих иллюзий есть как поводы к раздору, так и отражение реальности.

28. Притча о коммунизме

Что, если бы мы могли жить без статуса? Создать общество, в котором уже не нужно никого обходить и важно только, как мы сходимся с другими? Горе и несправедливость, возникающие в результате статусных игр, зависть, ярость и чертова усталость – все исчезло бы. Только представьте! Это была бы утопия, рай на земле, последняя, чудесная глава истории человеческого прогресса. Но как бы этого добиться? С чего бы начать? Прежде всего давайте подумаем, что создает существующие барьеры между людьми? Откуда берется неравенство? Все дело в богатстве. Частная собственность – на имущество, товары, землю, предприятия и целые отрасли – на все. Вот с нее и начнем. Частной собственности больше нет. Все должно быть общим. Будем жить и работать сообща. Если мы все будем стараться друг ради друга, а не для себя, то создадим невероятное изобилие, из которого можно будет раздавать материальные блага по потребностям, забыв о корысти. И назовем мы все это коммунизмом.

Считается, что первые намеки на эту идею появились еще в Древней Греции: именно там земля впервые стала товаром, и там же появилось неравенство, связанное с возникшей системой отношений. Платон писал об идеальном государстве, где всем, включая жен и детей, владеют совместно, «частное и личное исключены из жизни, а вещи, по природе своей личные, скажем глаза и руки, становятся общими». Само слово «коммунизм» было изобретено в Париже 1840‑х годов, и означало оно идеальное платоновское равенство, при котором индивидуальное начало устранялось из социальной реальности, а частная собственность объявлялась вне закона. Это слово также подразумевало соответствующую политическую программу и грядущий строй, который бы претворил в реальность мечту о ничем не омраченных связях между людьми.

Именно в этот период, последовавший за началом Промышленной революции, стало особенно заметным резкое неравенство между классами. До этого 80–90 % мировой экономики традиционно приходилось на сельское хозяйство. Но теперь новый класс – промышленники, капиталисты, буржуазия – становился ощутимо богаче, добираясь до роскошной жизни на спинах притесняемых и униженных рабочих. Гнев нарастал, и охвачен им был не только рабочий класс, но и интеллектуалы, которые с негодованием восприняли рост статуса нуворишей. Среди таких мыслителей были Карл Маркс и Фридрих Энгельс, написавшие в 1848 году «Манифест коммунистической партии»: «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»[77].

Авторы верили, что при коммунизме прекратится разделение труда, с которого начались десятки тысяч лет неравенства. Люди больше не будут посвящать себя одной и той же игре профессиональной компетентности: вместо этого они будут переходить от одной задачи к другой. Маркс писал о том, что в коммунистическом мире «общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике – как моей душе угодно, – не делая меня в силу этого охотником, рыбаком, пастухом или критиком».

Коммунисты предлагали иллюзию о перерождении человеческой особи. Капиталистическая система оторвала людей от естественного для них сотрудничества, заменив его конкуренцией – жестоким миром, где любовь и готовность делиться исказили и искалечили до состояния прибавочной стоимости, прибыли и торговли; миром, в котором человеческое существо ценится только с той точки зрения, насколько оно может помочь другим вырываться вперед. Такая погоня за статусом, придуманная жадными капиталистами, «буржуазией», отравила наше восприятие. «Дом может быть большим или маленьким, – писал Маркс. – До тех пор пока окружающие дома такие же маленькие, он удовлетворяет все социальные потребности хозяина в жилище. Но стоит только возле него появиться дворцу, как он из маленького дома сразу же превращается в лачугу». Даже если маленький дом растет и растет, «когда соседний дворец растет так же или даже быстрее, обитатель относительно маленького дома будет испытывать все больший дискомфорт, неудовлетворенность, будет ощущать себя зажатым в четырех стенах».