Статист - [90]
«Ты, моя ласточка, моя голубка, мое золотце ненаглядное». Прелюдия… Шомполом осторожно, чтоб не дай Бог, потревожить, поцарапать, проникает внутрь,… внутрь ствола. При этом напевает негромко песню, балладу, блюз верности…. Протирает ветошью, заглядывает в очищенное дуло, смотрит через него в небо, долго-долго, как в незабываемые и единственные на всем белом свете глаза. Укладывает бережно в чехол, пеленает свое сокровище, обветренными, обожженными порохом руками.
А затем идет и убивает, убивает, чтобы прокормить себя, прокормить семью, защитить дом от врагов.
Убивает просто так, ради прихоти, ради куража. Убивает всех и вся. Не важно, кто появится в прицеле, важно попасть, важно убить. Как можно больше! Больше, чем убьет другой, стать «лучшим», лучшим убийцей…
И называет свои творения, винтовки,… именами тех, кого убивает: «Барс», «Вепрь», «Лось», «Тигр», «Бекас»…
— О, да, — воскликнул Асад, — у меня есть и «Барс», и «Лось»… Отличные экземпляры любви и страсти человека к оружию. Отношения… связь… Любовь… любовь человека к оружию… Sub specie aeternitatis.
— С точки зрения вечности? — переспросил Кирилл.
— Да, господин Поздняков. Ведь мы всего лишь песчинки… перевернет Аллах колбу часов и продолжится шорох песков.
— Вот я и предлагаю, Асад, продолжить сотрудничество на взаимно выгодной основе по налаженным каналам, тем паче, что обстановка у Вас на родине накаляется с каждым часом, не так ли?
Асад, закрыв крышку компьютера, взглянул на сидящую неподалеку Семенову:
— А не засланный ли Вы казачек, Кирилл? «Неуловимые мстители» помните?
— Конечно, Ваше право мне не доверять, но учтите, что Подольский был ширмой, и он поддерживал с Вами связь от моего лица. Так что…
— Гарантии?
— Для убедительности, чтобы Вы поверили мне окончательно, предлагаю Вам вот еще что… — Кирилл достал ручку и на пачке от сигарет написал: «Вирус Марбурга», подвинул пачку Асаду. Тот, прочитав, удивленно посмотрел на Позднякова: — Вирус с Вами?
— Не совсем со мной, но…
— Сколько Вы за него хотите?
— Другой расклад Асад. Значит договорились?
— Сколько?
Поздняков написал на пачке — 15 000 000.
— С ума сошли?
— Ваша сумма, Асад?
Таррири исправил 15 на 10, — и не цента больше.
— Согласен. По рукам? — протянул руку по направлению к Асаду Поздняков. Охранник тут же сделал шаг вперед.
— Барра! — шикнул на него Асад. Охранник отскочил в сторону, словно ошпаренный кипятком. — По рукам, Кирилл. Асад улыбнулся. — Завтра у меня в резиденции в горах в десять часов, мои люди вас проводят, — поднялся и подошел к Даше. — Ну, как, много выиграли?
— Тысячу дирхам! — ответила Дарья.
— Поздравляю. Желаю приятно провести время. До завтра. — Ответил Асад и в сопровождении охраны спустился по лестнице.
Поздняков подсел к Семеновой, закурил с наслажденьем.
— Состоялась сделка, Кирилл?
— Фифти-фифти.
— Он пригласил нас к себе домой?
— Завтра в десять часов, — устало ответил Кирилл.
— Ты чем-то обеспокоен? — спросила Дарья, положив руку ему на ладонь.
— Поехали отсюда, Даша.
Кирилл в задумчивости неспешно вел машину по оживленному шоссе. Дарья, видя, что ее попутчик не в духе, молча поглядывала в окно.
— Не обращай внимания, Даша, все нормально, — произнес Поздняков и, увеличив скорость машины, пошел на обгон длинной фуры. Вдруг руль джипа резко дернулся, машину повело влево, раздался хлопок,… шум вырывающегося под давлением воздуха. Семенова ударилась головой о зеркало заднего вида, закричала. Кирилл, с трудом удерживая джип, сбросил ногу с педали газа и плавно начал притормаживать.
— Даша что с тобой? Дай посмотрю…
На лбу женщины сияла алая ссадина.
— Болит? — спросил Кирилл.
— Не очень, но… ой… — вскрикнула Даша вновь, когда Кирилл притронулся к ее голове.
— Аптечка,… потерпи, — Кирилл вынул перекись водорода. — Щипать сейчас будет немного, Даша. Вот так… хорошо. — Аккуратно обработал рану и залепил ее пластырем.
— Ну, и видок, — глянув в зеркало, сказала удрученно Семенова.
Поздняков вышел из машины, осмотрев колесо, присвистнул.
— Что там, Кирилл? Колесо спустило?
— Не только…. Сама взгляни…
Дарья присела рядом с Кириллом.
— Видишь Даша два отверстия, одно в покрышке, а другое в ободе?
— Что это значит, Кирилл?
— Кто — то не очень рад нашему появлению здесь. Это пулевые отверстия, Даша. Давай — кА поторопимся…
Поднявшись в гостиничный номер, Кирилл первым делом осмотрел свой багаж и сейф, не заметив пропаж, с облегчением вздохнул: — Не все так уж и плохо. Позвал:
— Даша? Семенова не отвечала. Поздняков подошел к ее комнате, потянул вниз дверную ручку. Дарья лежала на кровати с закрытыми глазами, прикрыв рану рукой.
Поздняков сел рядом, дотронулся до ее лба.
— У тебя температура.
— Да, знобит… — открыла глаза Даша.
— Вот что, давай — кА раздевайся и ложись под одеяло. Я сейчас…
Кирилл вернулся в комнату, держа в руках стакан с водой, бинт и ведерко со льдом.
Семенова посмотрела на него, пытаясь шутить: — Мой доктор Айболит.
— Компресс… обезболивающее… успокаивающее… пей… пей, Даша. Вот так, хорошо, попробуй уснуть. — Укрыл женщину поплотнее одеялом, поцеловал в горячие губы. — Я рядом. Если будет хуже тебе, тогда вызовем врача.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…
В полумраке съемочного павильона №3, среди декораций, таится диковинный мир, ярко освещенный софитами. В нем бушуют страсти, не только по сценарию, кипят эмоции, не только перед камерой, но и таятся опасности для неопытной «хлопушки».
«Однажды протерев зеркало, возможно, Вы там никого и не увидите!» В сборнике изложены мысли, песни, стихи в том мировоззрении людей, каким они видят его в реалиях, быте, и на их языке.
Всю свою жизнь он хотел чего-то достичь, пытался реализовать себя в творчестве, прославиться. А вместо этого совершил немало ошибок и разрушил не одну судьбу. Ради чего? Казалось бы, он получил все, о чем мечтал — свободу, возможность творить, не думая о деньгах… Но вкус к жизни утерян. Все, что он любил раньше, перестало его интересовать. И даже работа над книгами больше не приносит удовольствия. Похоже, пришло время подвести итоги и исправить совершенные ошибки.
Выпускник театрального института приезжает в свой первый театр. Мучительный вопрос: где граница между принципиальностью и компромиссом, жизнью и творчеством встает перед ним. Он заморочен женщинами. Друг попадает в психушку, любимая уходит, он близок к преступлению. Быть свободным — привилегия артиста. Живи моментом, упадет занавес, всё кончится, а сцена, глумясь, подмигивает желтым софитом, вдруг вспыхнув в его сознании, объятая пламенем, доставляя немыслимое наслаждение полыхающими кулисами.
Этот рыцарский роман о Благородных рыцарях и Прекрасных дамах, о долге и чести, о сильных личностях, сильных чувствах и нежной любви.