Статьи и воспоминания - [51]
О том, что уже создано, будут судить слушатели. Передо мной же — новые работы. Сейчас инструментую Рапсодию для скрипки с оркестром, одновременно пишу Рапсодию для виолончели с оркестром. Мое заветное желание — создать произведение, посвященное подвигу первого космонавта Юрия Гагарина. Помню, что в знаменательный день 12 апреля я находился в Берлине, в Государственной опере, среди своих немецких друзей. Все кругом поздравляли меня как советского художника — представителя великой державы, осуществившей вековую мечту человечества. Волнующие переживания этого дня я надеюсь отразить в музыке.
«Музыкальная жизнь», 1961, № 15
[О балетах]
Мне особенно близок стиль красочно-виртуозного письма, в котором преобладает импровизация, свободное соревнование солиста-виртуоза и симфонического оркестра. Поэтому я так охотно в свое время работал над тремя инструментальными концертами — для фортепиано, скрипки и виолончели. Они посвящены первым исполнителям — Льву Оборину, Давиду Ойстраху и Святославу Кнушевицкому. А несколько лет назад я решил вновь создать подобную триаду, избрав на этот раз форму одночастных концертов-рапсодий, и посвятить их новому поколению виртуозов. Как известно, два первых концерта уже исполнялись, а третий я только что написал.
Много трудных и радостных минут довелось мне пережить при постановках моих балетов «Гаянэ» и «Спартак».
Я стою за симфонизацию балета. Этот принцип отстояли в нашем искусстве и Чайковский, и Глазунов. Однако некоторые балетмейстеры считают возможным в соответствии со своими режиссерскими планами кроить музыку либо требовать дополнений. Чаще всего это резко нарушает цельность произведения и логику симфонического развития. Но должен сознаться, что одним из таких «дополнений» оказался «Танец с саблями».
«Культура и жизнь», 1967, № 9
Балет сначала производил на меня такое же впечатление, какое он производит на тех обывателей, которые не видят в нем настоящего искусства, настоящих чувств. Так было до того, как я в первый раз увидел Галину Уланову в «Бахчисарайском фонтане». Кажется, это произошло в 1935 году, в ложе против сцены сидел Ромен Роллан. Тогда Уланова потрясла всех, в том числе и меня. Несколько позже я смотрел ее в «Жизели», и в сцене сумасшествия у меня на глазах появились слезы — до того она была трогательна. Вскоре после этого мне предложили писать балет для Кировского театра. Сначала я колебался, но когда попал за кулисы и вошел, если так можно выразиться, в лабораторию балетной жизни, то проникся еще большим уважением к артистам. Я понял, что это огромное искусство, очень большой и сложный труд. Они, балерины и танцовщики, любезно и безмятежно улыбающиеся публике со сцены, напряжены порой до предела, пульс у них доходит почти до двухсот. Я знаю, как им трудно!
Постепенно я убедился, что балет — глубокое, выразительное, красивое и облагораживающее искусство, вызывающее прекрасные, добрые чувства. И — полюбил балет. Первая моя работа в этом жанре называлась «Счастье» и была написана к декаде армянского искусства в Москве в 1939 году, вторую — «Гаянэ» — я закончил уже во время войны, а третий балет — «Спартак» — завершил в 1955 году.
«Музыкальная жизнь», 1970, № 3
— Ваш излюбленный жанр?
— Инструментальная музыка и балет. Меня привлекают большие полотна. В них есть возможность больших построений и широкий простор для мечты, фантазии. А балет нравится мне еще и тем, что это наиболее выразительное, на мой взгляд, искусство, позволяющее передавать малейшие нюансы человеческих переживаний. Это как в немом кино. Будучи бессловесным, оно требует от актера исключительного мастерства, чтобы зритель мог понять его, потому что в титрах всего не скажешь.
Свой первый балет «Счастье» я написал к декаде армянского искусства в Москве в 1939 году. За это произведение получил высокую награду — орден Ленина. Через некоторое время ленинградские либреттисты К. Державин и И. Анисимова предложили мне интересный сюжет. Новый балет я назвал «Гаянэ». Мне нравится это имя. В нем слышится музыка, оно олицетворяет для меня женственность, внутреннюю красоту и силу.
Музыка балета — вещь очень сложная и тонкая. Она должна быть весьма концентрированной, скульптурно-осязаемой. О ней можно тоже сказать: нотам тесно, а мыслям просторно. Балет призван говорить ярким, выпуклым музыкальным языком. От композитора, взявшегося за этот жанр, требуется богатая фантазия, большое мастерство и понимание законов музыкальной драматургии.
— Ваш балет «Спартак» пользуется огромным успехом. Что побудило вас взяться за эту тему?
— Героический образ человека, поднявшего рабов против угнетателей, волновал меня еще в юности. Ведь в этом возрасте всегда ищешь идеалы. Позднее, умудренный опытом жизни, я по-другому смотрел на Спартака, видел его силу и слабость как народного вождя, человека и полководца. В одном из писем Энгельсу Маркс писал о Спартаке: «Великий полководец... благородный характер». Это органическое сочетание величия и благородства стало для меня как художника главным в образе Спартака.
Мой интерес к Спартаку объяснялся еще и тем, что события многовековой давности перекликались с сегодняшними днями. Народы колоний, вдохновленные победой нашей страны, сбрасывают оковы рабства, освобождаются от экономической и политической зависимости...
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.