Статьи и воспоминания - [41]
Мне нетрудно рассказать о доме, в котором я провел раннее детство. В конце 1969 года я побывал в Тбилиси со специальной целью — посетить родные места, восстановить в памяти обстановку, в которой протекали мои детские годы, атмосферу города, с которым у меня связано так много воспоминаний. Конечно, в Тбилиси произошли огромные перемены. Город гигантски вырос, украсился новыми великолепными постройками, в корне изменилась общественная атмосфера, темп жизни, на неизмеримую высоту поднялась культура. И все же многое в этом удивительном городе сохранилось в былом своеобразии. Сплошь каменный, он сохранил почти все свои старые здания, уцелели и те, в которых когда-то жила наша семья, где я бывал ребенком, где учился.
Вот дом номер 3 по Арагвинской — довольно крутой улочке, сбегающей с отрога Давидовой горы. В этом доме провел я первые восемь лет своей жизни. Как и многие тбилисские дома, построенные на склоне, он выходит на улицу тремя этажами. Если подняться по крутой лестнице во двор, то дом предстанет двухэтажным, а если выглянуть с верхнего этажа в окно, выходящее на противоположную от улицы сторону, то мы окажемся на первом этаже — до уровня земли не больше полутора метров.
Вот здесь, в этом небольшом доме, окнами во двор, на втором этаже, жил Егия Хачатурян со своей семьей. Три небольшие комнаты, где размещались родители и четыре сына, крохотная кухонька и чулан, из которого есть лаз на чердак — место, где я любил уединяться для своих первых «музыкальных занятий». Все это ярко всплыло в памяти, когда я недавно вновь побывал на Арагвинской улице и посетил бывшую нашу квартиру.
Поднявшись по ступенькам во двор, я вижу сегодня ту же картину, которая окружала меня в детстве: каменные плиты, прикрывающие тесный квадрат двора, балкон-галерею, идущую вдоль второго этажа, одинокий платан, распластавший свои могучие ветви над домом. Вот только телевизионные антенны на крыше свидетельствуют о новом да новые жильцы нашей бывшей квартиры, приветливо встречающие меня и охотно показывающие мне комнаты, в которых я провел свои детские годы.
Могу ли я найти слова, чтобы выразить все многообразие чувств, охвативших меня при этой встрече с далекими образами детских лет? Здесь, в углу, стояла моя кроватка, напротив — кровать брата Левона. Вон там находился обеденный стол, а в этой комнате была спальня родителей... Смотрю на платан, и передо мной возникает во всех подробностях небольшое происшествие, «героем» которого оказался я. Мальчишкой я не любил спускаться с балкона во двор по лестнице, предпочитая сползать вниз по стволу платана, ветви которого вплотную касались балкона. Один из таких спусков закончился плачевно — я грохнулся на каменные плиты и порядком рассек себе затылок. От более серьезных последствий меня спасли густые волосы. След этого ушиба я могу нащупать на затылке и сегодня...
Я рос, подобно всем своим сверстникам-мальчишкам, на дворе и на улице. Здесь мы неутомимо носились табунами в веселых прятках и ловитках, бегали наперегонки, играли в «чилька чжохи» — игру, напоминающую русского «чижика», в «лахты». Поскольку я очень увлекался последней игрой, попробую рассказать о ней: на земле чертится круг, по границам которого укладываются два-три пояса. Играющие разбиваются на две партии. Задача одной партии — вытащить из круга брошенные в него пояса, задача другой партии — не допустить этого. Способ защиты мальчиков, стоящих внутри круга, — наступать на ноги атакующих. Тот, кому наступили на ногу, выбывает из игры. Но зато, если нападающему удалось схватить пояс, он немедленно пускает его в дело, лупя по ногам защитников, естественно, пытающихся увернуться от удара. Игра веселая, живая, требующая от участников немалой ловкости и смелости.
Помню, что лет десяти, благодаря подвижности, гибкости, азартности натуры, я стал одним из чемпионов «лахты» на своей улице.
Посещение дома, в котором мы когда-то жили, восстановило в моей памяти повседневный быт нашей семьи. В эти годы дела отца шли на подъем. Очевидно, переплетная мастерская в то время имела достаточно заказов, и в доме было относительное довольство, хотя ежедневное меню наше не выходило за пределы простых национальных блюд — храмули, лобио, баранины, вяленой рыбы, мацони.
Отец, слишком занятый в своей мастерской, мало участвовал в нашем воспитании: мы видели его только по вечерам. Занималась детьми мать, в меру строгая, но при этом всегда мягкая, душевная, справедливая. Брат Левон — старше меня на два года — был робким, легкоранимым мальчиком, в отличие от меня, бойкого, умевшего постоять за себя. Мать учитывала эти особенности характеров младших сыновей и особенно нежно оберегала Левона.
Она была религиозной и регулярно посещала армянскую церковь неподалеку от нашего дома. По воскресеньям мать водила меня туда с собой, наряжая в праздничный костюмчик. Не могу сказать, что мне нравились эти посещения церкви, где приходилось подолгу стоять зажатым в душной тесноте, среди чьих-то юбок.
Любила мать ходить в гости. Знакомых и родных в городе было много. Чаще всего она брала с собой меня, как самого младшего. В гости я ходил охотно, особенно если знал, что в доме, куда мы идем, есть мои сверстники. Пока матери наши вели беседу, мы с новыми приятелями отправлялись во двор, где затевали «французскую борьбу» — кто кого положит на обе лопатки. Я очень любил борьбу, перегонки и всякие иные «состязательные» игры...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.