Статьи и воспоминания - [40]

Позже я узнал — эта тревога и страхи были вызваны событиями, происходившими не только в непосредственной близости от нашего дома, не только в городе, где мы жили, но и во всей России. Шла революция 1905 года. Стало быть, мне тогда было два с половиной года, и я себя помню с этого раннего возраста. Конечно, эти «кадры», запечатлевшиеся в моей памяти, вызванные чрезвычайными событиями и треволнениями в нашей семье и вокруг, являются в какой-то мере изолированными от иных детских впечатлений.

Революционные «беспорядки», как их тогда называли в обывательской среде, выливавшиеся в забастовки, уличные демонстрации, стычки рабочих и студентов с полицией, обыски, аресты, — все это проходило где-то стороной, на улицах и площадях Тифлиса, и, насколько я знаю, непосредственно нашей семьи не коснулось. Однако я могу себе представить, что в своей массе национальные группы трудового населения — грузины, армяне, азербайджанцы, испытывавшие постоянный гнет со стороны царских властей, — не могли не относиться сочувственно к антиправительственным выступлениям рабочих тифлисских заводов и фабрик. Очевидно, такие же настроения царили тогда и в нашей семье.

О семье. Отец мой, Егия (Илья) Хачатурян, происходил из крестьян, издавна проживавших в деревне Верхняя Аза Нахичеванского уезда (ныне Нахичеванская Автономная Советская Республика), расположенной вблизи города Ордубад, у самой границы с Ираном. По соседству с Верхней Азой находилась деревня Нижняя Аза, откуда родом моя мать. Думаю, тоже потомственная крестьянка.

В конце семидесятых годов прошлого века мой отец тринадцатилетним пареньком уехал из родной деревни в поисках заработка в Тифлис. В ту пору Тифлис был уже крупным городом, торговым и культурным центром Закавказья. Рядом с коренным грузинским населением в Тифлисе находились обширные колонии армян, азербайджанцев и русских. Сюда тянулись предприимчивые люди со всех концов Кавказа, здесь имелись все возможности для развития торговли и ремесел.

Отец приехал в Тифлис в крестьянских лаптях, имея в кармане несколько медных монет, но с самыми радужными надеждами на будущее. В городе у него оказались земляки, которые помогли деревенскому пареньку устроиться учеником в переплетную мастерскую — маленькое кустарное заведение, в котором ученики-подмастерья не только осваивали переплетное ремесло, но и помогали хозяину и хозяйке в домашних делах. По всему видно, что Егия Хачатурян отличался редким трудолюбием и способностями. Очень скоро, овладев всеми тонкостями переплетного дела, он стал выполнять наиболее ответственные работы. Увеличились заработки, и к двадцати пяти годам он уже накопил небольшую сумму денег.

Размышляя о своем отце, я прихожу к выводу, что он был по-настоящему талантливым человеком. Неграмотный крестьянин из глухой деревни, он смог в короткий срок не только освоить профессию переплетчика, но и завоевать себе прочную репутацию в цехе тифлисских ремесленников, привлечь солидную клиентуру, в частности среди русского населения. В начале девяностых годов ему удалось приобрести в рассрочку приходившее в упадок дело своего хозяина, к тому времени сильно постаревшего и уже не имевшего возможности руководить мастерской. Так Егия Хачатурян стал владельцем переплетной мастерской, в которой работал не покладая рук вместе со своими старшими сыновьями и родичами. Прошло несколько лет, и успешно развившееся дело позволило ему открыть при мастерской небольшую лавку писчебумажных товаров.

Родственники со стороны отца и матери продолжали жить в родном краю, в деревнях Верхняя и Нижняя Аза. Мне было лет пять, когда отец повез свою семью погостить в Азу. Дедушка и бабушка уже умерли, в деревне оставались сестры отца и родные моей матери. От этой поездки в памяти сохранились смутные, но весьма приятные воспоминания — катание на маленьком ослике, которого я очень полюбил, добрые лица баловавших меня теток, изобилие фруктов, особенно вкусного, душистого винограда.

Отец мой отправлялся в путь уже как солидный горожанин — в европейском темном костюме, при галстуке, с часами на серебряной цепочке. Хорошо были одеты мать и мы, дети. Несомненно, наши родители хотели показать своим деревенским родичам, сколь многого они достигли, живя в Тифлисе. До Ордубада мы ехали поездом. Очевидно, опасаясь холеры, грозившей тогда Закавказью, отец взял с собой пульверизатор с раствором карболки, которым он тщательно опрыскивал все вокруг в вагоне...

Мои родители были обручены, еще не зная друг друга, когда матери было девять лет, а отцу на десять лет больше. Это заглазное обручение оказалось очень счастливым. Взяв в жены шестнадцатилетнюю Кумаш, отец привез ее в Тифлис, где и появились на свет все пятеро детей — самая старшая Ашхен (она умерла в возрасте полутора лет) и четыре брата: Сурен, Вагинак, Левон и я, Арам, единственный из оставшихся сегодня в живых членов семьи Егии Хачатуряна. Моя мать — очень красивая, стройная женщина — была до конца своих дней (она скончалась в 1956 году) заботливой хранительницей семейного очага, пользовавшейся неизменной любовью и уважением мужа и сыновей.