Стать настоящим - [12]

Он должен драться, не давая обвить и повалить себя раньше, чем умрёт. Если он упадёт ещё живым, позволив змеям спеленать тело, они утащат его назад. Вытащат из лабиринта, и тогда — всё! — прощай, Хищница, прощай, любовь и мечта…

Очередные клыки вонзились в бок, но Пернатый снова устоял. Он будет биться до конца, ибо единственной гарантией, что он не придёт в сознание, когда они спеленают тело, является смерть. Если он упадёт уже мёртвым, то они отстанут, оставив его здесь, в лабиринте.

Конечно, так мучиться было несправедливо, особенно когда вспомнишь, как с десяток наглых нахлебников ловко проехались за их с Хищницей счёт и сейчас жируют, воплощая не принадлежавшую им мечту о настоящей жизни! Несправедливо, да, но это был шанс. Шанс пройти лабиринт. И птичник не мог его упустить, поэтому он сражался и умирал в надежде, что прилетит Ворона и сделает что-то, отчего он воскреснет. А что ещё ему оставалось?! Тем более так уже случалось, и не раз, а значит, стоит ждать, что и дальше так будет.

И когда-нибудь Пернатый снова увидит глаза Хищницы, зелёные, как морская вода, — и только там, в океане её глаз, а не в той проклятой пустоте, что остаётся сейчас за спиной, он сможет позволить себе раствориться…

* * *

Отправляясь к научникам надзирателей, Валера понятия не имел, чего ждать на этот раз от плановых испытаний, но спецы его успокоили, заявив, что воздействие скорректировано и отрегулировано в соответствии с новыми реакциями бывших выдр.

— Случай с Косулиной тщательно изучен, итоги подведены и уже учтены, — заверил его врач. — Неконтролируемый перевёртыш вам не грозит, не беспокойтесь.

— А контролируемый?

— Думаю, капитан, вы знаете, что нашей целью является не контролируемый перевёртыш, а положительные изменения в вашем организме при полном сохранении человеческого… м-м-м… воплощения.

— И всё же такой перевёртыш возможен, ведь правда? — не отставал подопытный.

— В принципе да, — согласился врач, — но, как я уже сказал…

— Да-да, это я понял! — перебил его Валера. — Я просто хочу… ну, мы же, в смысле выдры, давно уже без Дусов, и мне интересно, как — то есть в кого — я, в случае перевёртыша, трансформируюсь? Что это за существо?

— Прошу понять правильно, капитан Крюков, но у меня совершенно нет ни времени, ни полномочий обсуждать с вами подобные темы. Вот пусть руководство ФСБ даст добро на такой эксперимент, тогда и посмотрим. А сейчас, давайте уже вместо фантазий о вашем возможном перевёртыше, делом займёмся.

— Ну давайте, — пробурчал Валера, опускаясь на койку. — Пристёгивать будете?

— Положено! — сухо ответил врач и взялся за ремни.

— Расслабьтесь и постарайтесь ни о чём не думать, — напутствовал он, прежде чем задвинуть койку в установку.

— Есть, — сказал Валера, закрыл глаза и, спустя минуту, сам того не ожидая, уснул.

Снилась ему ворона — крупная, особенная, с красивыми, блестящими перьями. Она сидела у него на груди, чуть склонив голову и глядя прямо в лицо умным чёрным глазом. Глаз этот о чём-то напоминал, Валера силился вспомнить о чём и всматривался в тёмную бархатную глубину, придвигаясь всё ближе и ближе, пока глаз не занял всё поле зрения. А когда Валера отодвинулся, то обнаружил себя в тёмном каменном туннеле. Он сделал шаг вперёд и увидел, что вместо ног у него птичьи лапы, хотел посмотреть на свои руки, но почувствовал, как расправляются крылья. Он взмахнул ими и, оторвавшись от земли, взлетел под потолок туннеля и тогда только понял, что сидевшая на груди ворона — это временный его приют, а тот, кто смотрел ему в глаз — всего лишь фикция, отражение в искажающем измерения зеркале. И теперь Валере во что бы то ни стало надо найти себя настоящего. Он вдруг услышал тихий стон — это был зов! Зов его — настоящего! Валера полетел вперёд, на звук, но туннели оказались настоящим лабиринтом и всё время заворачивали не туда, так что приблизившийся было зов снова отдалялся. Валера летел и летел, но никак не мог достичь цели, и в конце концов мучительный поиск измотал его так, что сил почти не осталось. Случилось это в тот момент, когда зов ясно слышался из-за левой стены, а впереди виднелся тупик, перед которым был поворот направо. И тогда обессилевший Валера, в последний раз взмахнув крыльями, в отчаянии ринулся прямо на левую стену, и… проскочил её насквозь!

— А-а-ах! — вскрикнул он и проснулся.

Койка выехала из установки, и врач принялся молча отстёгивать ремни.

— Кажется, я уснул? — спросил Валера.

— Кажется, — не вполне понятно отозвался врач.

* * *

Маскировка! Вот главное преимущество Умника и его сподручного — Опера. Маскировка и тонкий расчёт всей стаи. Они, в отличие от тех, кто тупо снесли дурака Пернатого и растоптали плоды его сложной и тонкой работы, умеют сплотиться и выслать вперёд правильных представителей. Ловких, скрытных и отлично соображающих. Пусть Опер, в связи с определёнными обстоятельствами своего рождения, и обладает совершенно особенной памятью и поэтому лучше знаком с миром, куда они направляются, но у него всё равно роль подчинённого. Главный в тандеме, конечно, Умник — тот, у кого голова не занята, как у Пернатого, всякими глупостями типа любви, а руки чужими полудохлыми телами, и кто понимает, что нужно делать. Зачем бестолково лезть на рожон и подыхать тридцать три раза, чтобы добраться до цели, если можно тихо и незаметно следовать за сумасшедшим птичником, который тупо прёт напролом, даже не зная наверняка, есть ли отсюда выход?