Стать героем - [67]

Среди вещей было много свитков и книг, были там и какие-то странные приборы, которых не было даже у волхва. Имелось и множество загадочных статуэток из глины и камня. Несколько посохов различных форм, целое ведро мелков из известняка и большая доска, покрытая шероховатой краской. Было много и других вещей, Паша даже устал все это разгружать. Особенно тяжелым был покрытый мраморными плитками алтарь, который был то ли для жертв, то ли для безобидных молитв. Хоть он и был небольшим, а тащить его пришлось втроем, под смех Еремея и пыхтение Белогора, проклинавшего магию, а также всех ее почитателей и сторонников.

И все же сарай вскоре был полностью забит вещами из воза, а Иван принялся их разлаживать в каком-то своем, очевидно очень строгом, порядке. Впрочем, порядок скорее походил на хаос и бардак, но только не для Ивана. Паша хотел было улизнуть, но Иван, утеряв привычную робость и рассеянность, приказательным тоном велел остаться. Теперь и Паше пришлось участвовать в созидании хаоса, который именовался порядком. Когда они закончили, Иван усадил Павла на лавку, а сам принялся прохаживаться по помещению, будто проверяя, все ли на месте.

— Теперь я твой наставник, а ты, хех, мой ученик. Я требую от тебя внимания и беспрекословного послушания, — заговорил Иван, — Это понятно?

— Да, — Паша уже слышал что-то подобное от Белогора и Еремея, а потому не был удивлен.

— Теперь расскажи, что ты умеешь? — поинтересовался маг.

— Эмм… Ничего, — без стеснений, даже с неким вызовом ответил Паша.

— Совсем? — удивился Иван.

— Ну, есть пить умею, ходить вот научился, правда, уже давно, немного умею махать деревянной палкой возле столба, — перечислил Паша основные свои навыки.

— Так, шутки шутить потом будешь, чему тебя Еремей научил? — Иван не выглядел раздраженным, но в голосе чувствовалась какая-то угроза.

— Не знаю, он меня многому учил, но ничего из этого у меня не вышло. Ни-че-го, — Паша продолжал отвечать с некой злобой, будто это виноват собеседник, что Паша немощен в колдовских делах.

— Вот оно как, — маг, будто что-то вспомнив, чуть ли не подбежал к одному из ящиков у стены.

Оттуда он вытянул свиток, несколько дощечек покрытых воском и палочки для записей на этих дощечках.

— Вот, держи, — маг передал все, кроме свитка, своему подопечному, — Я буду читать, а ты рисуй на дощечке символы, какие увидишь.

Не особо понимая, какие символы нужно рисовать, и где он их увидит, Паша все же взял дощечку наизготовку.

— Ой, стой, забыл, ну-ка, помоги мне, — покряхтывая, маг взялся за большую доску.

Вдвоем они уложили ее на пол, краской вверх. Маг тут же принялся мелком изображать на ней окружность, внутрь он вписал ромб, который вершинами смотрел на стороны света. Север еще при строительстве сарая, был отмечен столбом. В проемах, между окружностью и сторонами ромба Иван вписал непонятные символы. На этом рисунок был закончен. Паша удивленно смотрел на ровные линии, удивляясь ловкости старика, который управился с чертежом без всяких приспособлений.

— Становись в центр, лицом в ту сторону, в которую тебе захочется стать. И дощечку не забывай, — велел маг.

— Как это захочется? — поинтересовался Паша.

— Потом поймешь.

Встав в круг, Паша прислушался к ощущениям. Ничего особенного, кроме самолично нагоняемой дрожи и мурашек по коже, он не почувствовал. Поочередно он повернулся на север, восток и юг. При повороте на запад в нем возникли странные, ни с чем не схожие, ощущения. Он не мог понять, сам ли он заставил почувствовать хоть что-то или же это и была магия. Он попытался вновь обернуться на обратно юг, но его будто обдало ледяным ветром, сковывающим движения. Тогда он попытался повернуться на север, но и оттуда дул все такой же ледяной ветер, и только стоя лицом на запад, Паша чувствовал себя комфортно.

— Отлично, — будто издалека донесся голос Ивана, — Хоть и странно, сторона тьмы, сторона укрывшегося солнца. Теперь слушай.

Маг прокашлялся и стал читать свиток вслух, несвойственным ему зычным голосом. Язык, на котором говорил Иван, Паша слышал впервые и не мог разобрать ни слова. Внезапно очертания комнаты стали пропадать, будто растворяясь, все погрузилось в бесконечную тьму, и лишь круг с ромбом светились слабым светом. Однако эта тьма не могла называться пустотой, все сознание Паши заполнял голос мага, который преобразился до неузнаваемости, вобрав в себя всевозможные тембры разом. Этот голос наполнял все вокруг и странным образом слова материализовались символами. Эти символы мелькали перед Пашей один за одним. Каждый из них, казалось, поблескивал то огнем, то электричеством, то неистово ярким светом. Они возникали из ниоткуда объемными фигурами, которые замирали лишь на миг. Паша и не заметил, как рука сама собой елозит по дощечке, очень точно выводя символы. Еще большее удивление у него вызвало то, что рисует он левой рукой, пробыв всю жизнь правшой. Дощечка вскоре была вся исписана, в этот же момент стих голос Ивана, а окружающий мир вновь пошатнулся, и на место бесконечной тьмы вернулась комната, забитая магическим хламом. В нос ударил запах благовоний, которые невесть когда успел разжечь Иван.