Стать героем - [54]

Паша почти поверил в то, что никакого боя не будет, и они просто пойдут обратно в деревню, как вдруг тихие перешептывания сменились зычными криками десятников. С пронзительным свистом в копейщиков летели стрелы, многие и без всякой команды повыше подняли щиты, стараясь укрыться за скудной защитой полностью.

Враги стреляли с деревьев, стоящих на противоположной стороне поляны. Стрелы вызвали смятение и панику, но лишь первый залп. По всей видимости, стрелков было очень мало, стрелы ударялись о щиты, не пробивая их, многие стрелы и вовсе не долетали, так как были выпущены вслепую, заторможены ветками и листьями леса. Стрелять с деревьев была бы хорошая идея, если бы кроны не были так усеяны листвой, а враг стоял бы ближе.

Ответного огня ополчение не открыло ввиду отсутствия цели, просто тратить стрелы никто не собирался. Все просто замерли в ожидании, укрывшись за щитами, спинами товарищей. Редкие стрелы все-таки собирали кровавую жатву. Несколько ополченцев упали ранеными, их оттащили в лес, чтобы оказать им там помощь.

Паша не понимал действий ни одной из сторон конфликта. Ему было не понятно, почему разбойники атаковали с фронта, да еще и таким нелепым образом. Ему было непонятно, почему ополчение не отступит назад, укрываясь от жалящих стрел. Почему не пойдет в наступление, чтобы смять лучников.

Ответ на первый вопрос стал вскоре ясен. Отряд около трех десятков разбойников, вооруженных топорами и копьями замаячил в тылу. Как по команде вражеские луки умолкли, а из леса показался еще один отряд разбойников, на этот раз более многочисленный, около восьмидесяти человек. Паша видя, что их небольшой отряд оказался зажатым в тиски, судорожно сглотнул слюну и принялся неразборчивым шепотом молиться всем известным ему богам. Молитва сменилась проклятиями, он помянул и Еремея, пославшего его сюда, и хитрого Гордобора, загнавшего всех в ловушку, и Князя, который не догадался послать сюда больше воинов.

Если бы Павел не абстрагировался от мира в своих молитвах и проклятиях, он бы понял, что командование не пало духом, а ополчение проявило чудеса дисциплины. Копейщики отошли подальше от леса, к центру поляны и выстроились кольцом. Внутри кольца оказались лучники и раненые. Правда, строй превратился в двушереножный, чем сильно понизил свою устойчивость.

Наконец Павлу удалось вырваться из оцепенения, вернее его оттуда вырвали.

— Копье в две руки возьми, дубина! — прямо в ухо заорал десятник, но подзатыльника давать не стал.

Паша опомнился, и перехватил свое оружие покрепче. По задумке он должен был нанести удар из-за спины впередистоящего товарища. Щит же пока висел на плече. Но чем ближе раздавались вопли разбойников, которые неслись на ополчение неорганизованной гурьбой, тем сильнее Пашу лихорадило. Ему хотелось убежать, но он понимал, что бежать некуда. Стоящим рядом ополченцам, среди которых был и Ян, судя по всему, было не лучше.

Сзади послышался шум битвы, это разбойники достигли цели. Паша не решался обернуться, так как совсем недалеко был и его час встретить противника. По звукам и ободряющим выкрикам удалось понять, что первая атака разбойников захлебнулась. Ввиду их неорганизованности и отсутствия инстинкта самосохранения они просто напоролись на копья, так и не разрушив хлипкий строй. Это сильно воодушевило ополчение, селяне лишь крепче ухватились за копья.

— Пригнись!!! — рядом стоящий воин утянул Пашу вниз.

Тут же запели стрелы — стрелял отряд лучников, стоящий в центре кольца. Разбойники падали один за одним, однако их оставалось еще слишком много и они даже не подумали остановиться. Расстояние было слишком незначительным, чтобы лучники успели дать еще залп, или стрелять навесом поверх голов копейщиков. Прозвучала команда встать, шеренги плотнее сжались, готовясь вот-вот столкнуться с врагом.

Древко дернулось в руках, разбойник успел сделать еще шаг, прежде чем упасть, безвольно выпустив топор. Паша и сам не понял, как он успел навести свое оружие прямо в живот дико ревущему и размахивающему топором бандиту. Жертва чуть не оставила Павла безоружным, утащив за собой копье, но Паша что было сил дернул древко на себя. На лицо брызнула кровь, оставшаяся на наконечнике. Возле уха свистнула стрела и шлепнулась очередному разбойнику прямо между глаз. Лучники получили приказ стрелять, несмотря на опасность нашпиговать стрелами спины союзников. Некоторые ополченцы падали под ударами топоров и копий противника. Строй истощался, показывая бреши. Разбойники, превосходящие ополчение в количестве, неизбежно одерживали верх, пусть и с большими потерями. Кольцо пятилось обратно в лес, туда, где наступал меньший отряд разбойников. По ту сторону кольца сопротивление разбойников было сметено, многие копейщики получили возможность переметнуться на противоположную, проигрывающую сторону кольца. Однако копейщиков неустанно теснили к лесу, количество сельчан неумолимо снижалось.

В суматохе боя никто не вспомнил о раненых, некоторых все еще переносили внутри кольца, но несколько из беспомощных ополченцев были безжалостно изрублены разбойниками. Ополченцы, видя это, разгорелись жаждой отомстить, однако их запал быстро прогорел. Сказывалась усталость и отсутствие опыта. Однако и разбойники не были машинами, сколь бы ни были они кровожадны и безумны, но вид крови своих товарищей их несколько отрезвил.