Стать героем - [50]

Любава молча отворила калитку, в ее глазах Паша больше не видел презрения или каких-либо других чувств, что явно ощущались утром. Однако ее равнодушие укололо Павла еще сильнее, ведь безразличие это худшее, что можно получить в ответ на симпатию.

Отбросив мысли о Любаве, он двинулся к дому, все-таки, если его убьют, с девушками ему точно не поскакать над костром любви.

Волхв и его гость чинно восседали за столом, пили чай и переговаривались. Паша застыл в нерешительности, ему казалось, что он остался незамеченным, а прервать беседу он не смог. Еремей же и не думал отрываться от беседы, собеседник же его сидел спиной к Павлу.

— Что, принес еще одного волка? — внезапно спросил Еремей.

— Н-нет, я от старосты пришел, — ответил Паша, он был совсем не готов к такому вопросу.

— Вот оно что, вот уж не ожидал, — иронично прокряхтел Еремей, — Говори, чего там у тебя.

— Он просил передать вот это.

— Так, что тут у нас? — волхв внимательно стал разглядывать записку.

— Там что-то, что стоит четверть гривны, — автоматом ответил Паша.

— А ты что, грамоте обучен?

— Эмм, а почему нет? — удивился Павел.

— Так ты сын боярский?

— Нет, у нас все умеют читать и писать, даже небоярские дети.

— Да? Интересно…

Волхв удалился и вскоре вернулся с куском серебра и новой берестой, а также писчими принадлежностями. Из чего были сделаны чернила, Паша не знал, но вот пахли они весьма приятно. Волхв величаво сел за стол и принялся выводить на бересте буквы. Паша не совсем понимал, отчего послание не передать устно, через него, но противиться не стал. Внезапно волхв остановил процесс написания записки:

— Я забыл вас познакомить, — взглянув на своего друга, сказал волхв, — это Паша, а это мой старый добрый друг — Белогор. Я уже рассказывал тебе, Белогор, откуда сей юноша явился.

Белогор встал из-за стола и слегка поклонился Паше, приложив руку к сердцу, Павел повторил жест, сделав вид, будто всю жизнь приветствовал людей именно так.

— А теперь садись-ка ты за стол, Павел, бери бересту и перо, — волхв встал со своего места, уступая его Паше, — и пиши.

«Передаю серебро, четверть гривны»: гласила недописанная записка. Волхв потребовал, чтобы Павел дописал в ней время и место встречи, а именно: «Завтра в полдень у Белавы». После Еремей внимательно перечитал написанное Павлом и остался доволен. Заметил лишь, что буквы у Павла гулящие. Паша же старался как мог, ведь обыкновенно учителя в школе были менее чем довольны его почерком. К тому же перо не так удобно лежало в руке, как привычная шариковая ручка.

— Серебро никому не показывай, коли потеряешь его, потеряешь и живот свой, — наставительно приговаривал волхв, собирая Павла в путь.

— Постой, разговор у меня есть.

— Какой разговор, — Еремей вопросительно поднял брови.

— Важный, — немного покосившись на гостя, ответил Паша.

Волхв сделал вид, что не замечает намеков. Немного поразмыслив, жертва разбойничьего произвола решила, что Белогору тоже можно доверять.

— Меня опять хотят убить. И разбойники в лесу, и сын старосты с ними заодно, — выпалил Паша, как скороговорку.

— Тю, ты никак опять пьян, — возмутился Еремей.

— Нет, просто я нечаянно подслушал его разговор, а потом Ян мне кое-что рассказал и…

— Постой, давай по порядку — Еремей присел на лавку и приготовился слушать.

Далее Паша выложил все, что знал с подробностями. Волхв по-прежнему не хотел верить, клеймя услышанное алкоголическим бредом, выдуманным с целью уклониться от общественно полезных работ у старосты в конюшне, а так же для повторного заселения в дом волхва. Но тут в разговор вступил Белогор:

— Видно же, что парень не врет, — и, усмехнувшись, добавил, — Сыворотки ему дай, неужто ты забыл, как это делается?

Волхв лишь рассмеялся.

Вскоре на столе стараниями Еремея появилась чаша с подозрительной жидкостью. Паша уже понявший, в чем суть, выпил ее без всяких возражений. Никакого эффекта он не почувствовал, на вкус напиток напоминал овощное пюре с какой-то горчинкой. Через несколько минут волхв и Белогор вновь провели допрос, а Паше без труда рассказал им все то же самое, что и прежде. Теперь ему поверил и волхв. Павел же, просто ради интереса решил соврать, чтобы проверить действенность зелья:

— В своем мире я был … — что-то не давало ему договорить фразу.

Язык будто связало нитями, челюсти сомкнуло, и Павел смог лишь промычать что-то невнятное.

— Хм, весело. И сколько оно действует? — переждав эффект связывания спросил он у волхва.

— Около часа, а на некоторых и вовсе не действует, коли умеют защититься. Потом и тебя научу, как врать перестанешь, — шутливо ответил Еремей.

Белогор обдумал историю, которую услышал от Павла:

— Стало быть, он еще не знает, что ты там будешь жить и как тебя убить еще не придумали. Староста ведь тебя на завтрашнюю охоту отправить хочет, так ты и пойди, не с руки им, врагам твоим, на этой охоте дичью быть, прятаться будут. А дальше и увидим, как быть. А ты, Еремей, со старостой-то переговори.

— Переговорю, да только не поверит он мне, больно сына своего любит, раз на все деяния его глаза закрывает. Я уж не слежу за делами в деревне, торгую с ними, чем придется, да лечу изредка, — волхв встал из-за стола, — Надо мне уладить кое-чего.